История старообрядческой общины станицы Кавказской

Старообрядческая община станицы Кавказской, Кубанской области,

приемлющая священство Белокриницкой иерархии

1794-1909 г.г.

I.

В царствование Императрицы Екатерины II, в исходе 18 столетия (1777-8 г.г.), Кубанским корпусом командовал наш знаменитый полководец Суворов. Он, по течению р. Кубани, на правом берегу ея, заложил укрепления Усть-Лабинское, Кавказское, Прочно-окопское, вооружил их артиллерией, оставил в них гарнизоны. Около этих укреплений, несколько позже, образованы поселения. У укрепления Кавказского населена станица «Кавказская» – в 1794 году. Она находится в географических пределах: 58° 20′ северн. широты, 45° 27′ восточн. долготы.

Первые насельники ея – донские казаки, преимущественно из станиц Верхне-Чирской, Нижне-Чирской и Луковской и др.

По вероисповеданию поселяне делились: на православных и старообрядцев, — последние делились на поповцев и безпоповцев (поморцев). Старообрядцев было около 1/3 прибывших семейств. (Историч. очерк о заселении ст. Кавказской А. Ламанова, 1894 г.).

Известно, что русская православная церковь, в царствование Царя Алексея Михайловича, при патриархе Никоне, разделилась на две части: большая во главе Царя, правительства и духовенства оставила за собой право называться «православной церковью», а меньшую она назвала «раскольники». Эти последние сохранили в себе старые, до Никоновские, церковные обряды, образовали «церковь старообрядческую», не признанную в законодательном порядке.

Со времени разделения церкви возникла религиозная вражда между православными и раскольниками. – Со стороны первых началось гонение, преследование, тюрьма, ссылка, костры, казни, словом все ужасы сыпались как из рога изобилия, на раскольников за их преданность к старым православным обрядам.

Скоро у старообрядцев прекратилось священство, придерживавшееся тех обрядов.

Нужда духовная день ото-дня чувствовалась сильнее и сильнее.

Православное духовенство не шло на встречу этой нужде старообрядцев, одни из боязни наказания, со стороны власть имущих, другие с пренебрежением стали смотреть на раскольников, как врагов православной церкви.

Старообрядцы сознавали, что без священства жить нельзя. – Вопрос о нем шел на протяжении почти 180 лет.

В течении этого времени часть старообрядцев стремилась иметь у себя священство; другая, наоборот, видела, что со времени патриарха Никона Христопреданное священство прекратилось и благодать св. Духа оставила нынешнее православное священство.

Старообрядцы разделились на два толка: один – приемлющий священство, другой – без поповцы.

С такой же религиозной рознью старообрядцы прибыли и на Кубань. В обоих толках имелись свои церковные руководители – уставщики.

Старообрядцы – поповцы для своего молитвеннаго дома отделили небольшую площадку, саж. 8- 10 ширины, между плановыми местами Зрянина и Павлова, на Красной улице и в глубине этой площадки построили небольшой деревянный молитвенный дом, во имя Покрова Пресвятой Богородицы, не отличающийся по наружному виду от жилого дома. На том же месте стоит и нынешний молитвенный храм.

Несколько позже, вследствие требования властей, Егор и Самсон Ермиловы с разрешения общества на лицевой стороне площадки построили келью ради душ своих и чтобы прикрыть молитвенный дом от глаз и слуха проезжаго начальства. В этой кельи много лет жила одна черничка старушка. Егор Ермилов умер, Самсон переселился на передовую линию, келья перешла в распоряжение брата их Николая Ермилова, впоследствии священно-инока Нифонта, потомки котораго считают келью своею собственностью.

Поселенцы на Кубанскую линию шли в одной партии до кургана с пропускным казачьим постом, впоследствии получившаго название «Жиров курган». Здесь поселенцы разделены на 3 партии, которыя брали жребий на св. Иконы для будущих храмов в новых станицах. Для станицы Кавказской жребий выпал на икону Святителя Николы чудотворца. Но старообрядцы сохранили за собой храмовой праздник Покрова Пресвятыя Богородицы.

В первые 50 лет жизни станицы молитвенный храм посещали только старые, да малые. Взрослые и служилые мужчины, до 45 летняго возраста, были заняты службой: то в охране станицы от нападения черкесов, то в походах и делах с ними. На плечах жен их лежала вся забота по хозяйству дома: они сами косили траву, сами хлеб убирали, зимний запас готовили. В то время не было столько охотников из внутренней России как ныне идти «на погибельный Кавказ» пособить в труде казакам, хотя бы за высокую цену, поэтому им не до храма было, значит поэтому и малый молитвенный дом наполнялся только в большие праздники.

Старообрядческая семья в начале была не велика: дворов 70 – 80, душ обоего пола – 350 – 400. В 1830 и в 1846 г.г. прибавилось 9 семейств. За то, в последствии, вследствие переселения на передовыя линии, начиная с 1845 г., семья уменьшилась. Только в 1863 году миновала необходимость в переселении и семьи стали рости.

Духовныя нужды справлялись уставщиками, какия разрешались им церковными правилами; — когда же требовалась надобность в духовном лице, то с сердечной болью обходились, уповая на милость Божию, ради крайней нужды.

Браки и крещения детей старообрядцев совершались, иногда, в господствующей церкви, каковую и принуждали посещать. – Из этого возникало много печальных последствий: военный суд, наказание розгами, даже угрозы отнять детей. – Записей на такие случаи не сохранилось, но старые люди утверждают, что они были среди старообрядцев станицы. – Все это только озлобляло старообрядцев, вселяло недоверие к православным и бросило их в руки разных проходимцев, искавших легкой наживы. В числе таких лиц были: заштатные попы господствующей церкви, запрещенные от священно-действия, лишенные сана, были и самозванцы, — в общем «беглые попы».

Первыя 3 категории беглых попов пользовались снисхождением со стороны местнаго духовенства, как «свои люди», за что взносили последнему мзду; за появлением самозванцев был особенно бдительный надзор. За пойманнаго попа платился негласно выкуп с него самого и с старообрядчесткаго общества. По словам старожилов и местная администрация не отставала от духовенства, только с первой легче было «пива сварить», народ податливый, а духовенство «кожу драло» без милости.

Откуда же брало общество средства на выкуп попа?

В то время свечные заводы были в редкость; сами жители делали свечи из воска, приносили их в молитвенный дом; огарки от таких свечей поступали в доход молитвеннаго дома (часовня), из них делались свечи, которыя продавались и деньги шли на нужды часовни. Из этих то денег и давались откупы за попа. После этого делался облог «с венца» на пополнение отданных за выкуп, облог был зерном по мере или гарнцу и деньгами у кого были, в этом участвовали и служилые казаки – женатые.

В старину народ был богобоязлив, священный закон ставил выше градского (гражданский), а также держался крепко преданий и обычаев, поэтому соблюдение таинств брака и крещения считали выше всего, необходимым условием в жизни христианина.

Под большим секретом извещались старообрядцы о появлении попа в той или другой местности, большею частью на Дону и на Кубани в станицах с большим населением старообрядцев. Весть о появлении попа быстро разносилась по старообрядческой семье. Как пчелы идут на цвет растений, заимствуя с него сладость и аромат, так и старообрядцы стремились к попу с своими нуждами, в чаянии получить духовную сладость. Не только за десятки, но и за сотни верст посылались известия с особым доверенным человеком о месте пребывания попа.

Советывались, сговаривались, устраивали упряжки, кто готовил лошадь, кто другую, кто повозку с навесом (будка). – Снаряжался целый табор: несколько пар благословленных уставщиком на брачное сожительство, едут совершать брачное таинство; везут с собой десятки детей своих и чужих для совершения крещения. Поедут весной, а вернутся только к уборке хлеба, отсутствуют 2-3 месяца. С горькими слезами вспоминают станичники то время и радуются теперь, что на закате жизни дождались они царства Божия – Царской милости.

90 летний старик Калина Барыкин (умерший) рассказывал, что он дважды ездил венчаться; первый раз в Ростове на Дону, там не удалось, поп уже был арестован и посажен в острог, второй раз, года через 2 позже, ездил на Дон в ст. Аксайскую и там был обвенчан.

По словам старика Пахома Шишкина брат его Конон и с ним 12 пар ездили венчаться в гор. Ростов. Сам Пахом и многие другие повенчаны в ст. Прочноокопской, в которой временно проживал безместный православный священник с Терека.

85 летняя старушка Устинья Золотова разсказала следующее: «Из ст. Убеженской дали знать, что в ту станицу привезли нашего попа. Снарядили нас 3 пары: мы, Ивлий Куркин и Андрей Екимов со своими невестами. Туда приехали на 3 й день. Нашли дом, в котором проживал поп. Когда он венчал Куркина и Екимова в том же доме, то на стол положил голыш (щебень) фунт. в 5 весом. На наш вопрос: для чего лежит голыш? Он ответил: «это мое оружие от Никонианскаго попа». За венчание ему уплачено по 30 руб. ассигн. от пары. Нас венчал приходский поп в молитвенном дому, церкви тогда еще не было, и за то, что венчал нас по старообрядчески, ему уплатили 40 руб. ассигнациями. За это все мы были под судом и отсидели на Прочноокопской гауптвахте по 3 месяца». Ст. Убеженская, от Кавказской около 80 верст.

Иван Понамарев разсказывал, что и в Кавказскую наезжали попы, что он еще молодым парнем ездил в станицу Григориполисскую и Прочноокопскую с известием о прибытии попа.

Попа охраняла вся старообрядческая семья станицы, даже безпоповцы не выдавали секрета. Неуменье охранить попа ставилось в вину обществу и обходилось ему дорого, иногда до 100 руб. ассигн., а иначе этап в Ставрополь, там острог, а потом горькия разоблачения о личности попа и сожаление доверчивых старообрядцев.

По словам старожилов – старообрядцев божественная служба с попом редко совершалась в часовне и то под охраной караула. Больше в частных домах на окрайне станицы, в дали от глаз полиции, там совершались и таинства крещения и брака, иногда в поле, в балке, либо в лесу, у нас «в скитах», — отчего и поговорка была: венчали кругом стога, вокруг дуба, венчали в балке, свидетели были галки».

Дети оставались не крещенными по несколько лет; были случаи, что, окрестив, венчали, а что крещение 10 — 12 лет было почти заурядное явление.

Старики называют последними уставщиками Ефима Петровича Мельникова и Иллариона Федоровича Ловягина; последний был до половины 50-х годов прошлаго столетия.

По мимо божественной службы они считали своею святою обязанностью учить детей церковно славянской грамоте и пению. Детей училось до 10 человек ежегодно. Хорошо выучившиеся читать часовник и псалтырь были помощниками уставщикам при богослужении, пели, читали по умершим и даже сорокоусты. Чтобы приохотить детей к чтению молитвы в часовне, прочитавшему давалась награда: грош или копейка, из скуднаго кармана уставщика. Этот обычай поддерживали: Тимофей Коновалов, Николай Ермилов и Лукьян Шерстобитов, уже будучи священниками. Со смертью их умер и этот добрый обычай, только воспоминание живо.

Хотя в то время грамотных людей было мало, но и это малое число умело читало поучение и стройно пело; а в настоящее время грамотных больше, но чтение и пение их уступает, ниже прежняго, благодаря безучастному отношению к этому святому делу нынешних духовных лиц и самого общества.

Во 2-й половине 40-х годов прошлаго столетия ст. Кавказской казаки старообрядцы – поповцы Исидор Терешин и Дементий Шишикин, по окончанию срока службы Царю и Отечеству, все имели призвание к жизни иноческой, но за неимением вблизи старообрядческих скитов, в первое время уединились в «скитах», но тут цель их не могла быть удовлетворена, за ними был негласный досмотр. Они решили уйти туда, где бы их не могли найти. По словам старых людей, они, при содействии Едыка Петисова, что аул выше станицы Кавказской, отправились в Турцию, чтобы пройти в Иерусалим, подтвердить это никто не мог, тем не менее о них сведений никто не имеет.

В 1848 г. казаки Иван Зрянин, Иосиф Прудников и Авдей Горин, по примеру Терещина и Шишкина, также, оставив свои семьи, ушли из станицы, направились вверх по Кубани, потом по р. Урупу, по линии казачьих постов, но здесь они подверглись нападениям черкесов, которые грозили им убийством или пленом, что заставило их возвратиться домой, на этом настаивали Прудников и Горин, которые были еще во цвете лет и жизнь требовала от них другого. В 1849 г. Иван Зрянин и Яков Терешин «в обвалах» устроили себе пещеры и уединились в них.

II.

В такой тяжелой духовной нужде находилось старообрядческое общество до начала 50 годов прошлаго столетия. В это время на Кавказе было известно о появлении в Москве старообрядческого священства. Прочноокопское старообрядческое общество решило иметь своего священника, избрало достойнаго казака своей станицы Иосифа Турченкова и отправило его в г. Москву к старообрядческому епископу с просьбой рукоположить в сан иерея, что и было исполнено.

С прибытием о. Иосифа Турченкова на родину положение старообрядцев на Кубани улучшилось. Хотя бдительное око господствующаго духовенства и полиции не дремало, но бороться с этим им было уже не так легко, как при беглых попах. О. Иосиф, как казак, имел сослуживцев, знакомства в станицах, не только среди старообрядцев, но и православных, что ограждало его от ареста. Его могли обвинять за публичное богослужение: власть могла не признать его за духовное лицо, но народ знал его и признавал священником, а с этим фактом нельзя было не считаться.

Никто не желал зла ни себе ни о. Иосифу; в приезде его все сторожили от посторонняго ока во время богослужения и совершения того или другого таинства, но не убереглись: о. Иосиф был арестован и отправлен в г. Ставрополь, где посажен в острог, там молился он около года, — страдала с ним и старообрядческая церковь. Арест сделан по проискам духовенства господствующей церкви, лишившагося побочнаго дохода от угнетаемых им старообрядцев. Во избежание подобных последствий в будущем, с духовными нуждами стали ездить в ст. Прочноокопскую, в которой старообрядцы представляют численное превосходсво, следовательно там было больше безопасности.

В 1855 году Кавказскаго старообрядческаго общества казак Иван Андреевич Зрянин, живший в скиту, был вызван в г. Москву, где принял пострижение в иноческий чин с именем «Иов». По приговорам старообрядческих обществ с Дона, Кубани и Терека Иов хиротонисан 5 октября того же года в сан епископа Донского, Кавказскаго и Екатеринославскаго. 6 декабря того же года он возвратился из Москвы.

Епископ Иов образовал Никольский скит в обвалах, в 1856 г. и приходы в некоторых станицах и селах своей епархии. С этого времени духовная нужда справлялась своими духовными лицами без всякаго зазора совести.

Пред Праздником Рождества Христова 1855 г. старообрядческим обществом ст. Кавсказской был избран на должность священника казак Тимофей Киреевич Коновалов, 37 лет от роду, раненый в делах с горцами, георгиевский кавалер, по болезни от ран освобожденный от строевой службы и рукоположен в сан иерея епископом Иовом, в Кавказский старообрядческий приход. О. Тимофей – первый священник. Он был хороший семьянин, строго держался церковных правил, набожный, за что пользовался уважением прихожан. Но к несчастью прихода он серьезно заболел и Бог призвал его к вечной жизни, — он умер около 42 лет от роду, пробыв в сане не более 5 лет. В то время внутри молитвеннаго дома применялся полотняный алтарь, пожертвованный в Москве епископу Иову.

После смерти о. Тимофея, до избрания достойнаго ему преемника, временно богослужение совершал и требы исполнял священно — инок Нифонт (в миру Николай Ермилов, казак ст. Кавказской).

Но вот, сразу, общество остановило свое внимание на том или другом лице в сане иерея, при обсуждении этого важнаго дела оказывалось, что один намеченный замечался в том-то, у другого жена под замечанием была; кроме того каждый намеченный имел свою партию из родных и друзей. Многочисленнее других и с участием влиятельных лиц, оказалась партия казака Матвея Терешина, — на нем и остановился выбор, как на достойном лице. Епископ Иов хорошо знал избранника, с недоверием отнесся к избранию, но не решался заявить свое сомнение в виду: «глас народа – глас Божий». – Матвей рукоположен в сан иерея епископом Иовом.

О. Матвей имел тогда под 30 лет от роду, здоров, статен, красив, — словом все при нем.

Избрание свое о. Матвей не оправдал: оказался груб, корыстолюбив, своеволен, непочтителен к своему епископу, честолюбив; не редко был замечаем в слабости к вину и к женщинам. Все это не обещало добраго мира и согласия между обществом и о. Матвеем. Это именно и предвидел епископ Иов и на сколько хватало сил смирения его, воздерживал о. Матвея разными мерами.

На сколько возможно о. Матвей был терпим обществом; частыя отлучки его: то в Усть – Лабинскую станицу, старообрядцы которой не имели у себя священника и пользовались от Кавказскаго прихода, то в другия станицы, в которых проживают старообрядческия семьи, скрывали неприятныя впечатления поведения о. Матвея.

Духовный сан не удовлетворял честолюбие о. Матвея; его, как казака, влекло подняться выше на ступеньках военной лестницы, — его соблазнял серебряный галун на казачьей шапке, — благо – карманы его уже имели вес, не были пусты.

Нужно было подскочить и случаю, подходящему к желанию о. Матвея.

В 1868 г. весной, по случаю освящения Высочайше пожалованнаго знамени Кубанскому казачьему войску за покорение западнаго Кавказа, для участвия в празднестве, от станиц войска требовались представители в г. Екатеринодар. От станицы Кавказской представителем был отставной офицер дядя о. Матвея. По предложению перваго уехал в г. Екатеринодар и о. Матвей, на «авось вывезет».

О цели о. Матвея узнал епископ Иов и не разрешал ему поездку; но о. Матвей остался при своем желании, оказав непослушание своему епископу. Он в числе депутатов – представителей произведен в урядники и прибыл в станицу в шапке с галуном.

Во время отсутствия О. Матвея церковную службу нес священно – инок Нифонт.

В первый же праздник, по возвращении, о. Матвей вошел в храм и в алтарь, в котором был епископ Иов и о. Нифонт, последний что-то сказал, вероятно по адресу о. Матвея, который подскочил к Нифонту, сорвал с головы его камилавку и выбросил чрез Царские врата в пространство храма чрез амвон. Епископ Иов удалил из алтаря о. Матвея, а после службы, при народе, сказал ему: «По духовному ты имел сан священника, по светски это равнялось чину капитана, ты сам себя разжаловал из капитана в урядника; ты ослушался меня, оказал неуважение сану моему; ты оскорбил иноческий чин и священно – инока Нифонта, за что я, Богом данной мне властью, запрещаю тебе священнодействовать». За это епископ Иов переносил частыя оскорбления от самого о. Матвея и его родни.

К просьбам о. Матвея и его родственников о разрешении к священнодействию епископ Иов оставался непреклонен.

Не чрез долго о. Матвей, как урядник, назначен и командирован был на внутреннюю службу в г. Екатеринодар, где вел себя не честно, не законно, за что был предан военному суду, разжалован в казаки, возводим на эшафот и заключен в тюрьму.

Когда по окончании срока тюремнаго заключения, врзвратился о. Матвей домой, то прихожане отвернулись от него на всегда. Также и епископ Иов навсегда запретил его от священнодействия.

После смерти епископа Иова о. Матвей просил у епископа Силуяна разрешения священнодействовать, но тот отказал ему. Обращался он с такой же просьбой к архиепископу Московскому и в Духовный совет, отовсюду получал один ответ: не достоин».

В 1894 – 1896 г.г. около 12 – 15 семейств старообрядцев, пренебрегши обрядами отцов своих, перешли в единоверие.

Матвей Терешин, не имея успеха в своем домогательстве – получить разрешение священнодействовать у старообрядцев, также перешел в единоверие, ради данного ему обещания исходатайствовать разрешение священнодействовать в отобранном у старообрядцев монастыре. – С этою целью он принял монашеское пострижение, носил черный клобук, в чаянии быть иеромонахом, но обещание не выполнено, — он остался простым монахом. – Это в расчет его не входило, обман стал очевиден для него, он со злобой сложил с себя монашество и возвратился в свой дом, в свою старообрядческую семью, в которой стал чужим. – Поруганная им вера отцов, собственная совесть его не давали ему покоя, он заболел и умер.

III.

Епископ Иов, как избранник народный, пользовался любовью и уважением в своей епархии, особенно на Дону. – Именитые торговые казаки – донцы не редко навещали своего избранника в скиту, где с благоговением слушали совершаемую им божественную службу; другие с особенным удовольствием принимали его в своих домах, во время поездках по епархии и в других случаях.

Из числа почитателей его братья П. и И. Планидины, чаще других приезжавшие в скит, движимые высоким чувством благотворения, с благословения его пожертвовали лесной материал для молитвеннаго храма в скит. – Епископ Иов благое желание жертвователей направил на пользу Кавказскаго старообрядческаго общества, у которого молитвенный дом стал тесным; на увеличение же его у общества не было средств, — с тем, чтобы последнее свой молитвенный дом перевезло и устроило в скиту.

Ранней весной 1862 г., пользуясь подножным кормом и хорошей погодой, десятки подвод выехали из станицы в г. Ростов н-Д. за пожертвованным материалом для храма. — К началу сенокоса материал прибыл в станицу; оказалось, что постройка была уже вырублена и разобрана для перевозки. – С материалом прибыла партия рабочих и уполномоченный от г.г. Планидиных для наблюдения за работами и по продовольствию партии, — Весь расход по постройке храма жертвователи приняли на себя.

К храмовому празднику Покрова Пресв. Богородицы храм был готов.

К этому времени г.г. Планидины, Сербины, Косов и др., с участием епископа Иова, доставили из Москвы иконостас, запрестольный крест и иконы, новые сосуды и пр., — словом храм украшен вполне.

1-го октября храм освящен владыкою Иовом.

На освящение храма и празднование прибыли из г. г. Ростова и Новочеркасска приглашенные обществом жертвователи. – Общество выразило им глубокую благодарность.

В том же году перевезен из станицы в скит молитвенный дом со всей внутренней обстановкой и устроен там на счет общества.

В том и в другом случае препятствий не было от администрации и духовенства господствующнй церкви.

По приглашению епископа Иова прибыли в станицу иконописцы братья М. и И. Строгоновы, знатоки крюковаго пения. – Они первые упорядочили пение простое и насадили пение крюковое. – Они прожили в станице около 15 лет, оставив по себе добрую память.

В 1870 г. умер священно – инок Нифонт.

В том же году епископ Иов рукоположил в сан иерея турецко – подданаго Григория Осипова, совершенно малограмотнаго, но строгой нравственности, прибывшаго на Кавказ ради заработка и проживавшаго здесь с семейством. – Рукоположение такого человека вызвано было тем обстоятельством, что епископ Иов не находил достойнаго человека из членов общества, между тем о. Нифонт уже не в силах был отправлять нужды по приходу. – О. Григорий первое время служил в скиту, а затем принял обязанность приходскаго священника.

20 января 1872 г. умер епископ Иов. – Не смотря на холод и снег, стар и млад спешили из станицы в скит, последний раз взглянуть на ласковые черты лица своего глубокоуважаемаго владыку Иова, приезжали похоронить его и из соседних станиц духовенство и миряне. – Все спешили отдать заслуженный почет усопшему владыке Иову. — Только с Дона и Терека не могли приехать на похороны, — в то время железной дороги еще не было.

В 1875 г. умер о. Григорий Осипов.

В том же году, по избранию общества, урядник Лукьян Сидорович Шерстобитов (вдов) рукоположен в сан иерея архиепископом Московским Антонием.

Рукоположение о. Лукьяна вызвало много рассуждений не в пользу вдовца, основанных на канонических правилах. Избиравшее его общество это обстоятельство имело в виду и руководилось теми соображениями, что Лукьян в то время имел уже под 60 лет от роду, при нем жила родная дочь, замужняя с семьей своей и что общество не имело в виду подходящаго лица, свободнаго от службы царской, — эти соображения принял во внимание архиепископ Антоний.

IV.

Год от года народонаселение прибавлялось. – Храм стал тесен, особенно в дни больших праздников и в посты: великий и успенский. – Признавалось необходимым разширить или удлинить его, а также поднять выше на фундаменте.

К празднику Рождества Христова 1878 года в станицу прибыл вновь назначенный в Кавказскую епархию епископ Силуян (в миру Степан Морозов, казак области войска Донского).

После божественной службы, на которую собралось много народу повидеть новаго владыку и послушать архиерейскую службу, владыка Силуян между прочим, заметил, что вместимость храма не соответствует числу прихожан.

Замечание сделано правильно; это видели и раньше него. – Но как помочь этой нужде?

Конечно, путь законный имелся – просить разрешение начальства. – Но на успех надежды было мало, да и дело затянется на долго.

Начать работу без разрешения начальства, значит рисковать остаться без храма.

Существует народная поговорка: «Не быть бы счастью, да не счастье помогло». – Господь наказал старообрядческое общество пожаром внутри храма. Это случилось так:

23 апреля 1879 года, после заутрени, по не вниманию ли ктитора осталась горевшая свеча, или нарочно она оставлена, в виду предстоящей обедни – чрез час времени –Так или иначе горевшая свеча свалилась к иконе, которая загорелась, от нея загорелась другая икона и пламя стало распространяться внутри храма. –Народ уже собирался к храму, увидев дым, выходивший из внутри храма, бросился туда, каждый видел опасность целости храма, все принялись за работу: кто тушить, кто выносить утварь, иконы, книги, — спасли много. – Благодаря народу, пожару не дано ходу. – Некоторые иконы выгорели до невозможности исправить их; внутренняя верхняя досчатая обшивка обгорела; железная крыша сильно повреждена. –Народ не допустил огонь коснуться за деревянныя стены.

Убыток от пожара считался по меньшей мере за 1000 руб.

Исправили, что возможно. –

Некоторые жители обновили иконы на свой счет, поставив на них свои фамилии, например: Ермаков, Пономарев и друг.

Купец Степан Феодорович Баталин пожертвовал на иконостас 200 руб.

Этот пожар давал повод возбудить ходатайство о разрешении произвести капитальный ремонт храму: 1) поднять его выше на фундаменте; 2) пристроить алтарь, чем увеличится вместимость храма, поставить над алтарем не большой купол; 3) над притвором построить колокольню.

Эти нужды, особенно 2 и 3 в ходатайство не могли войти, как явно противузаконныя, дававшия наружный вид православнаго храма.

Судили, рядили общественники на разные лады, все, как будто, хорошо, да… не законно. – Остановились на том: положась на милость Творца Небеснаго и на заступницу Пресвятую Богородицу, решили исполнить указанныя нужды, — авось Бог поможет.

Из журнальнаго постановления Кубанскаго Областнаго Правления, от 7 марта 1888 г. видно, что по разрешении постройки или исправления, о возобновлении старообрядческой церкви и колокольни в ст. Кавказской ни каких ходатайств не поступало и вообще не было ни какой переписки по этому делу. – Следовательно, ходатайство о ремонте храма не возбуждалось.

Не приступая к работе, старики Иван Ермаков, Венедикт Пономарев и Иван Сафронов, по уполномочию от общества, постучались в дверь своего ближайшаго начальника – участковаго пристава г. Петраковца, побезпокоили они и священника господствующей церкви о. Андрея Аристовскаго. – Оба высказались, что они будут глядеть на работу сквозь пальцев, если не будет доноса со стороны самих старообрядцев, при условии производить работы, по возможности, не на виду, особенно колокольню и купол над алтарем. – Г. Петраковец даже выехал из станицы по участку.

Церковный староста (ктитор) Ивин Тимофеевич Ермаков, зажиточный и честный казак, — церковную копейку завязывал в два узла, к церковной кассе не подпускал ни кого с длинными руками, сберег к этому случаю около 2000 руб. и принял на себя труд исполнить предстоящую работу.

Работа началась: одни вырубали алтарь и купол; другие поднимали храм и подводили фундамент; третьи вырубали остов колокольни, — последний даже в чужом дворе. – Работа шла быстро. – В течение 2-3 недель все было окончено; остов колокольни в течение одной ночи поставлен на место над притвором, а утром, с восходом солнца, окончилась работа по крытию колокольни железом; приступили к поднятию колоколов и окончили все благополучно. – Вот план храма.

Купцы: Никифор Козьмич Коновалов пожертвовал колокол весом 30 пуд., Тит Антонович Минаков колокол в 8 пуд., остальные 3 колокола большие и меньшие приобретены на пожертвованныя и на церковныя деньги.

Купцы: Петр Павлович Волков пожертвовал паникадило большое, Ефим Егорович Литвинов – паникадило малое и 4 больших ставника. – Вот внутренний вид храма.

Таким образом по милости Божией храм увеличился и украсился внутри; куполы и кресты придали ему наружный вид православнаго храма.

1-го октября 1882 г., в день храмоваго праздника, епископ Силуян освятил св. алтарь и колокольню с новыми колоколами.

Теперь древне православные христиане стали созываться на общественное богомоление благовестным звоном. – Все чувствовали сердечную отраду; стар и млад спешили в храм, который и после сего, все таки, бывал тесен, особенно в дни больших праздников и архиерейскаго богослужения.

К кавказскому приходу имели прибежище одноверцы иногородние, проживающие в разных станицах, ближайших к Кавказской и в ближайших селах Ставропольской губернии, куда не редко вызывался священник, оставляя приход, в котором случались упущения, навлекавшия неприятныя недоразумения, сознавали, что одному священнику не по силам, — нужен другой священник.

8 марта 1880 г. диакон Константин Григорьевич Осипов рукоположен в сан иерея епископом Силуаном в Кавказский приход, вторым священником.

Родная мать о. Константина пред рукоположением его сказала епископу Силуяну: «напрасно ставите такого не покорника, он такое зло в семье имеет, что прощение ни когда к старшему принести не может».

На сердце Ермака, так по просту звали ктитора Ивана Тимофеевича Ермакова, было не спокойно; ограждение его церковной кассы не всем было по душе; он стал замечать враждебное настроение к нему церковнаго причта. – Видел происки некоторых общественников, по внушению причта же, намечавших податливаго кандидата в ктитора; выслушивал от них незаслуженныя неприятности. – он счел за лучшее уйти с дороги и ушел.

Главная роль в происках против Ермака принадлежала молодому священнику о. Константину Осипову.

Этот священник чувствовал свою вину пред стариком Ермаком, и, или хотел загладить ея или ради корыстолюбия, он, обходя прихожан с молитвой пред праздником св. Пасхи, хотел зайти и к Ермаку, но совесть его была неспокойна, он боялся, что Ермак не примет его. – Поэтому он послал вперед уставщика И. Зо-ва спросить: примет ли его Ермак?, а сам остановился за угловым домом, в ожидании посланнаго. – Ермак сказал уставщику, что «он не желает видеть врага церкви Христовой».

С уходом Ермака храм сделался «дойной коровой» для причта и ктиторов, в последние избирали по указанию причта, что вызывало неприятности среди членов обществ. – Это было начало семейной вражды.

После Ермака оставил память ктитор Е. И. Чернейкин, в его время приобретено: 3 больших медных ставника, семисвечник и 2 ризы в 390 р.

V.

В 80 х годах прошлаго столетия Кавказское станичное общество разновременно отпустило на старообрядческий храм 8500 р. – Цифра большая. – Говорят, что часть из них передана на нужды скита. – Об участи остальных денег известно, что им записи не велось. – В свое время говорили и даже указывались лица, по карманам которых разошлись те деньги: то в Ростовский банк, то на покупку винограднаго сада, то на постройку амбаров под железной крышей, на «ублажение» кому следовало, а главным образом — «на пропой».

Верить этому не хочется, — ведь всем верховодил церковный причт. – Не ужели и он был согласен взять такой грех на свою совесть? Ведь это заведомое обкрадывание своего храма. – Верить или не верить этому – дело совести.

Еще живы те, которые хорошо помнят, что растрата денег была, главным образом, в ктиторство Епифана Ерохина, после котораго вошло в обычай: «Ну, поджился и довольно, надо дать другому кусок хлеба». – На это соглашался причт, рекомендуя кандидата своего.

Вина во всем этом лежит на причте и на попечительстве.

С перваго же года рукоположения о. Константина между им и о. Лукьяном возникли неприятности на почве материальной, — сначала это не резко бросалось в глаза прихожан, а потом и они стали замечать, что о. Константин часто отлучается на сторону из прихода и по долго, без ведома другого священника и попечителей храма, не обращая внимания и на свою седмицу. – Общество заявило об этом епископу Силуяну, который, после божественной службы, сделал замечание о. Константину, на что он ответил со злобой: «Что же мне крыс гонять здесь по храму, у меня семья, мне жить не на что». – Слова эти привели в оцепенение бывших здесь прихожан. – Епископ Силуян так был поражен, что мог произнести только: «ах, пусть тебя возьми». – На этом дело и окончилось. – Теперь многие припомнили, а особенно владыка Силуян, слова матери о. Константина, сказанныя пред рукоположением его.

Видя одержанную победу, о. Константин почувствовал себя сильнее и продолжал отсутствовать, чем снова вызвал заявление общества епископу Силуяну. – На этот раз владыка подверг его наказанию, воспретив отлучку из станицы. – Это было не по душе не одному о. Константину, но и уставщику его Дию Крохину.

Чрез некоторое время о. Константин был запрещен в священнодействии за неприличное поведение в храме против о. Лукьяна. – Его честолюбие оскорблено, — этого он не мог простить епископу Силуяну.

Началось озлобление на владыку Силуяна: пошли интриги против него. – Общество разделилась на две партии: одна за епископа, другая против него – за о. Константина.

О. Константин боялся явно возстать против епископа Силуяна, помня: «своя рубашка ближе к телу». – Но нашлись люди, польстившиеся деньгам, начали писать доносы на владыку Силуяна: в Москву архиепископу и в Духовный Совет, обвиняя его в небывалых преступлениях, с целью удалить его из скита навсегда. – Большинство доносов оставались без последствий, — это еще более озлобило о. Константина.

Он решил поставить на своем – изгнать епископа Силуяна из скита. – Для действий единолично он сознавал себя не способным и малозначным, — он сумел, конечно подкупом, подговорить Дия Крохина и отставнаго офицера Парфения Терешина идти против епископа Силуяна, — Они не долго думали как вести дело, у них быстро созрел план, — они решили прибегнуть ко лжи, памятуя, что иногда и ложь бывает во спасение.

Этот синедрион составил приговор от лица старообрядческаго общества, наполнив его ложью, в него внесли такие поступки, на которые едва ли мог быть способен даже нравственно потерявшийся человек средних лет, а не пожилой – в летах и в общественном положении епископ Силуян – Вот этот приговор в извлечении из «архива раскольническаго архиерея Амвросия», К. Попова.

Общественный приговор.

1890 года января 20 дня, мы нижеподписавшиеся жители старообрядческаго Кавказской станицы Кубанской области общества были при своем общественном доме и в экстренном заседании обсуждали между прочим прискорбный для нашей религиозности вопрос, по которому неоднократно заходили жалобы и ныне не перестают подвергаться таковыя по неприличным благопристойностям происходящим раздорам, которые не могут остановится чрез не позволительныя и противныя каноноческим правилам действия нашего преосвященнаго епископа Силуяна, которыя довели и вынудили нас решиться, хотя с душевным соболезнованием лишаясь такого необходимаго нашего христианскаго обряда финомина, составляющаго святительский сан. – Мы вообще и по совету вместе связущих с нами судьбою прочноокопских жителей решились прибегнуть к своей высшей иерархии, чтобы она не оставила сделать надлежащее распоряжение о прекращении его преосвященству г-ну Силуяну продолжать свои возмущения и удалить вовсе от нас за его беззаконие, дабы избавиться нам и не растерять свое христианство в окончательном ея виде, ибо подобныя дела слишком противоречат вообще христианству, где следовало бы храниться и оберегаться нравственность человеческая, а она нарушается и неминуемо должна погибнуть чрез следующия дела, кои в подробности для разсмотрения Его Высокопреосвященства вместе с духовным советом на разсмотрение разъясняются по пунктуально:

• Владыка Силуян по вступлении на нашу кафедру занялся постоянным пьянством в среде женщин развратной жизни, во время пьянства позволял себе быть совершенно расплошным, так что во время пьянства с составляющими компанию женщинами толкается стаканами, налитыми вином и здравствоваться, женщины подражая слабости святителя позволяли себе при сталкивании стаканов выливать в стакан епископу из своих стаканов недопитое ими вино, выставляя этим на вид свою любезность к г-ну Силуяну.
• Во время пьянства епископ Силуян позволял пьяным женщинам, какой в то время был и сам, в виде испрошения у него прощения поднимать свои подлы платья выше колену, кланяясь и выражались со смехом «прости нас владыка святой»; он на их яко бы законную просьбу отвечал со смехом же: Бог простит, в грехах есть покаянье.
• Владыка Силуян позволял себе с дияконом Коноваловым заходить в винопродажный дом, где с ним разделял время и были при их женщины в пьяном виде, происходили всякия неприличныя театральныя сцены непристойное не только такому высокому сану, но и простолюдину, в одной комнате епископ Силуян занимался с диаконом Коноваловым с помощью женщин пением чего либо божественнаго, а в другой разнаго рода народ поют бесовския песни при разнообразной музыке, при этом епископ Силуян пропевши божественное, а его собеседницы начнут петь бесование, которые он слушает безо всякаго стеснения сердца.
• Епископ Силуян во время пьянства с женщинами позволял себе ходить по улице, а впереди идут женщины, поют бесовения песни а вослед их шествует епископ Силуян в сопровождении диакона Коновалова, помахивая рукою и платком, а когда дойдут во двор хозяина, приглашавшаго их в гости, тогда женщины оставляют песни, обращаются к епископу Силуяну и просют «владыка святый, благослови нам поиграть в гармонию и потанцевать», при этом епископ Силуян поднимает свою святительскую руку и возглашает: «Бог благословит» сам уходит в комнату, а тут пойдут разрешительные танцы. До какого безчинства доходит епископ Силуян что во время пьянства производил великия ссоры, которыя доходили до драки, а, именно, с подрядчиком на устройство иконостаса в нашей церкви.
• Во время пьянства епископ Силуян позволял себе лобызать женщин и девушек со страстию, творил осязание за груди, сиречь, сосцы их брал и доходил до решительнаго действия и ночью во едином доме в коридоре девушку ухватил за платок, за который мнел удержать для греха, но девушка, яко честная, оставя платок в руках святителя, бегству предалась.
• Во время пьянства епископ Силуян в виду какой то любезности позволял себе затыкать женщинам под платок в волосы кредитные билеты и в некоторых домах в пьяном виде оставлял свой кошелек с деньгами, а на другой день, по возвращении кошелька с деньгами, отзывался, что не помнит, как оставил его, при чем спрашивал женщин, знает- ли муж ея про кошелек, ему говорят, что знает и за такие неблагопристойности в порядочных домах отказано, чтобы не посещал их.
• Епископ Силуян с диаконом Коноваловым разъезжает по станице, сам правит за возжи лошадь, пьяный при публике на улицах большой толпы разных религий народа, причем встречается несчастие: что либо повредится в их экипаже и они исправить таковый в пьяном виде не в состоянии, почему собирается народ, как на какое либо чудовище и поправят им экипаж, на котором еп. Силуян отправится дальше.
• Епископ Силуян напивался в станице до таких размеров, что возвращался в скит и вместо онаго попадал в овраг со всем с лошадью и телегою и набраннаго боченка с вином, отколе уже несколько раз выручали его соседния женщины господствующей церкви.
• Владыка Силуян позволял себе с дияконом Коноваловым составлять на священника Константина подложные приговора в удалении его и накупать для подписи людей и допущать подписывать таковой в скиту в келии в присутствии своем, напоивши всех до пьяна водкой, причем некоторым пьяным объяснял, что это приговор о умиротворении общества а потом оказался – об удалении священника Константина Осипова из станицы Кавказской.
• Вследствие таковой слабой постоянной жизни епископ Силуян позволял себе, несмотря ни накакия припятсвия, постановлять во диякона и священники, именно во священноиноки Галактиона и Паладия, которые 1, оставил священство и ушел из монастыря а 2, по прежнему сошелся с женою и таперя в России живет и родят детей, священноинока Каментария поставил совершенно без грамотного, так что за обеднию рядовые молитвы оставались непрочитанными или прочитывал за него уставщик, священника Василия ст. Переправной поставил в ближайшем родстве с женою и после хотел запретить, но Василий и общество не послушали его, а невольно заставили разрешить; инока Силиверста поставил друго женца, диакона Маркела Коновалова поставил явного прелюбодея, табачника, штрафованнаго от светской власти, о чем всему миру известно, этим своим беззаконным действием водворил во всем мире великий соблазн и неустройство в обществах.
• Епископ Силуян устроил сам собою определение обязал всех священников взносить ему в разном виде деньги на содержание его письмоводителя Коновалова, а кто не внесет определенный размер суммы подвергает запрещению, это его действие противуречит 4 прав. 7 всел. соб.
• Епископ Силуян позволяет себе держать в скиту прачек для мытья белья из женщин, из числа которых вдова казачька стан. Кавказской Елена Агеева в великий пост прошлаго года родила одним бременем двух близнецов, до поступления же в прачки она была хорошаго поведения и не родила.
• Епископ Силуян разрешил священнику Киприяну Лосевскаго поселка совершить бракосочетание девицы, разрешившейся от бремени, после рождения прошло не более одной недели.
• Епископ Силуян позволил себе во время службы в монастырской церкви своеручно бить инока Геронтия, на котором изорвал весь кафтор, и бил до крови в алтаре мальчика Василия, служившаго у него за комнатную прислугу.
• Епископ Силуян составил 9 мая прошлаго 1889 г. соборное деяние, которым между прочим узаконоположил без отлогательно чтобы священники о тяжких грехах своих духовных детей за разрешением обращались к нему лично или письмом во внимание того, что священники само собою разрешать тяжкие грехи не в праве, этим своим деянием учинил великий соблазн и постановил противу господствующих миссионеров без ответным о востановлении у старообрядцев священной иерархии.
• Епископ Силуян своим беззаконными действиями не утвердил народ в своей епархии в истинном положении веры, а более растроил и ввел почти в каждой единоверие, которое служит великим вредом для православнаго старообрядчества.
• Епископ Силуян своих православных христиан отлучает от церкви и святыни и от господствующей церкви принимает дурного поведения женщин, которых постригает в монашки и поселяет вблизи нашей Кавказской церкви и допущает их в виде церковных прислуг, некоторыя из них для расторжения брака поступали из нашей в господствующую церковь и теперь епископ Силуян принял обратно, за что неизбежно современем мы должны подвергнуться от светской власти строжайшим наказаниям.
• Владыка Силуян принимает в Никольский Кавказский скит людей без письменных видов, людей этих посылает по 2 чел. в разныя места собирать пожертвования и на проезд выдает им за своею подписью письменные виды; посланные, набравши пожертвования разнаго рода, денег, платья, обуви и товару, изобрав случай одного оставляет пешаго, а на лошади с набранным отправляется своим путем и увозит все добытое, а по случаю безписьменности уехавшаго искать негде, кроме того придерживает бродяг, присужденных к ссылке за важныя преступления и, осведомившись, что его ищут, нанимает ему подводу и отправляет в неизвестное место, об этом последнем производится следствие у судебнаго следователя по Кавказскому участку, кроме этого и сам епископ Силуян не имеет никакого документа на проживание.
• Епископ Силуян противузаконно позволяет себе становиться во свидетельство по обвинению священников, которых желает своею властью наказать, а потом от своих же фактов отказывается, как это им было сделано в запрещении священнику Константину Осипову и выражено что якобе ему подали двое формальное прошение о том, что о. Константин разсказал их согрешения, это епископ Силуян заявил для увеличения обвинения о. Константина, но на самом деле оказалось неправильным потому что в настояще время епископ уже об этом поступке и не упоминает, это действие Силуяна сделано вопреки прав 133 Карфаг. соб.
• Епископ для устранения себя от подозрения в пьянстве изобрел себе место у урядника Ильи Чернейкина на краю станицы к монастырю, куда приезжает сам и остается у урядника Чернейкина в квартире, а за женщинами, постоянно составляющими с ним компанию, посылает свой экипаж, которых привозят и тут же составляется у него разгульный бал, полагая что их действия по случаю ночи и края станицы никто не видит; а между прочим это всем видится.
• По первом появлении нашего владыки Силуяна благородное общество господствующей церкви обращали на него свое внимание соответственно требования его сана, но в конце концов, когда разсмотрели его слабую не соответствующую требованием его сана жизнь, слышны стали их отзывы что место то занимается святое, а дела то в ней творятся пьянственныя и беззаконныя.
• Владыко Силуян видя, что своею слабостию взволновал и разстроил не одно Кавказское общество, а многия в своей епархии и что посылались за его беззаконныя действия жалобы в Москву к Его Высокопреосвященству архиепископу Савватию и Московскому духовному совету, епископ Силуян, не куда деваться, принялся прибегать к денежной дороге: не только накупать на свою сторону людей, но и адвокатов из благородной четы, которых посылал защищать себя в Москву, за что в дар давал лошадьми, дрогами, упряжью и деньгами.
• Такими своими беззаконными действиями владыко Силуян поставил у нас между обществом и собою такую вражду, которая кажется не делается и у язычников, а не то у христиан, потому что храм для молитвы третий год опустел без прихожан, мы все чрез такое его зло третий год не говеем, не исповедуемся и не приобщаемся св. таин, так что и командирующияся дети наши на службу во отдаленные края уходят без исполнения требующагося для всякаго християнина долга.
• Епископ Силуян позволял себе во время беседы с женщиною преподавать ей совет отравить мужа своего и тем от него избавиться, потому что он некрасив собою.
• Во время беседы с епископом Силуяном, что он противузаконно поставляет попов и дьяков дурного поведения, двоеженцев, в родстве, без грамотных, слишком пристрастных к водке и при этом он с насмешкою отвечал, «у нас старообрядцев все сойдет».
• Владыко Силуян по случаю у нас устроеннаго раздора за безвинные нападки и запрещения священника Константина выражался почти публично, что ему ничем недоканают, потому что он устелет дорогу до самой Москвы и в другия места кредитными билетами.
• На святках Рождества Христова в прошлом 1889 г. епископ Силуян отправился с своею компаниею женщин на Кавказский вокзал Ростов ж. дороги, где ходил по гостям до того времени, пока напился до того размера, что потерял свою компанию и забрел в лавки одного грека в поздние часы ночи, принялся стучать в дверь лавки. Грек отворивши дверь, увидел перед собою пьянаго старообрядческаго епископа предложил ему что вы не сюда зашли. Владыка повернулся от него и в этот момент принялся блевать и тут уже с помощью других довели его до квартиры.
• В настоящее время епископ Силуян держит при себе двух прачек не одобрительнаго поведения: инокиню Таисию и черноризицу Алимпиаду, которых несколько раз по одиночки заставали наши общественники в спальне епископа Силуяна стоящими пред кроватью его или перестилавшими его постель в присутствии его. Не служит – ли это явным соблазном.
• Об всех беззаконных действиях епископа Силуяна нами было донесено подробно Вашему Высокопреосвященству в наших нескольких донесениях. Во время божественной литургии на Рождество Христово Силуян при переносе в числе других провозгласил «да помянет Господь Бог во царствии своем и всех злобствующих», не вопреки ли канонических правил это провозгласил владыко Силуян.
• Епископ Силуян явно не обращает ни какого внимания на распоряжение Московскаго Духовнаго Совета, как это видится из того, что постановлением Моск. Дух. Совета от 19 декабря прошлаго 1889 г. № 395 предписано епископу Силуяну примирить враждующия стороны нашего общества и с общаго согласия избрать подходящаго человека, котораго и рукоположить в сан священника, но еп. Силуян не только не делал этого, но даже и не объявил обществу подлиннаго вышеозначеннаго распоряжения Моск. Дух. Совета, а сделал для какой то надобности известным об этом распоряжении у административной власти – у Атамана Кавказского отдела, а общество только узнало содержание определения Моск. Дух. Совета тогда, когда выслана нам копия с онаго, которое епископом Силуяном и по сие время не приводится в исполение, не смотря на приближение Св. Вел. поста, почему и вражда не прекращается и прекратиться не может по его явно вредным беззаконным действиям и ослушаниям верховной власти.
• Во время божественной службы владыко Силуян ведет себя неблагопристойно дерзостно и позволяет себе в алтаре заводить разнаго рода разговоры, крестное знамение изображает себе всею дланью, небрежно, недонося руки на место, требующияся Св. писанием.
• Законные браки разрешает, расторгает и венчает с другими без всяких на то законных требований и данных.
• Силуян во время божественной литургии в присутствии некоторых из нас на равне с нами подает просвиру господствующей церкви прихожанам и припускает их ко Св. кресту.

Все вышеизложенныя обстоятельства не могут не взволновать Ваше Высокопреосвященство с пред сидящими в Совете, а нас таковыя не только волнуют, но и срамят публично, что мы не в силах более переносить и терпеть горьких насмешек с господствующей стороны, в силу коих позволяем покорнейше просить не оставить уважить нашу просьбу избавить нас от такого тяжкого бремени и дать возможность сохранить свою религию, как заповедывали нам Св. отцы, хотя несть что будет для нас тяжело лишиться такой драгоценности, но мы считаем за лучшее обойтись без епископа и жить в мире и тишине попрежнему, как это было до прибытия к нам г. Силуяна, тем более, что ныне пути сообщения свободные: в случае надобности обратиться с нуждами в г. Москву или в другое место, где есть наш Преосвященный. Ожидаем на все это благосклоннаго и спасительнаго внимания. К сему и подписуемся общество стан. Кавказской Кубанской области урядники и казаки такожде и Прочноокопа: Иван Наумов 2-й, Исай Евсеев, Дмитрий Наумов, Яков Балибардин, Ерофей Наумов, Филат Гуров, Леон Ламонов, Козьма Немков, Тарас Ростовцев, Петр Коновалов, Иван Ростовцев, Евграф Коновалов, Ефим Клюшников, Савва Жуков, Василий Клюшников, Платон Золотов, Федор Коновалов, Константин Клюшников, Степан Потапов, Дмитрий Золотов, Акинф Севостьянов, Лаврентий Колмыков, Николай Мельников, Николай Куркин, Никит Уланкин, Павел Ламонов, Никит Мельников, Аникей Шишкин, Иосиф Колышкин, Лаврентий Чернышев, Дементий Наумов, Епифан Ерохин, Яков Шишкин, Ермолай Шерстобитов, Егор Наумов, Фома Макаров, Артем Комов, Евстафий Горин, Корней Наумов, Степан Макаров, Ефим Ермилов, Никифор Шерстобитов, Савелий Макаров, Сидор Колышкин, Евсей Наумов, Варфоломей Пучков, Филат Шерстобитов, Ларион Севостьянов, Семен Мельников, Петр Веснин, Василий Ловягин, Калина Ловягин, Емельян Екимов, Исай Мурзин, Филипп Екимов, Архип Слюсарев, Зиновий Терешин, Яков Филимонов, Аникий Коптев, Игнат Филимонов, Григорий Жирков, Лукьян Мельников, Давид Бирюков, Фока Бирюков, Игнат Белоусов, Сергей Ловягин, Филипп Кабанов, Фома Ловягин, Абрам Сафронов, Егор Колмыков, Савелий Жирков, Никит Колмыков. (79 чел.).

Жители знающие внесенных в приговор, утвердительно скажут, что все они неграмотные, записаны по улично и большинство из них видят храм только в большие праздники, да в храмовой, когда выливается много водки на общественный счет.

Как «мертвые срама не имут», так и эти неграмотные люди не должны подвергаться осрамлению перед обществом, — фамилии их вносили без их ведома. – Пусть этот позор падет на головы предателей. – Они грамотных призывали в дом того или другого члена синедриона и там просили подписать приговор, но те отказывались потому, что он наполнен ложью; уверения синедриона: «правдой его (епископа) не повалишь, только ложью и можно», были безуспешны. – Об этом могут засвидетельствовать сами отказавшиеся от подписания общественники, они еще живы и совесть их чиста.

В то время были на лицо 4 офицера, много грамотных урядников и казаков, их подписей в приговоре нет, — даже сами предатели уклонились подписать приговор, чем и доказали, что он наполнен ложью и укрылись за спинами слепых людей.

Это-ли не пастырь Христова стада.

Не умирают евангельские Каиафы.

Эти предатели хотели втянуть в грязную тину и старообрядческое общество ст. Прочноокопской, куда и отправили этот приговор. – Но то общество усмотрело, что в приговоре нет подписей известных лиц: офицеров и урядников, а также увидело, что приговор наполнен такими примерами, со стороны епископа Силуяна, о которых оно ни когда не слыхало, само не видело и потому не дало вероятия содержанию приговора и отказалось подписать его. – Надо думать, что приговор не был отправлен по адресу – архиепископу Московскому. – За то попал в руки духовных лиц господствующей церкви, в ст. Прочноокопской.

Этот приговор облетел в печати всю Русь православную на посрамление всего старообрядчества.

Пусть же теперь старообрядческая церковь узнает виновников в составлении этого гнуснаго, подложнаго приговора. – Пришла пора вывести их на свет, на суд народа, на суд старообрядческой церкви, будет он – суд Божий.

Старообрядческое общество было возмущено таким поведением о. Константина и уставщика Дия Крохина, оно просило епископа Силуяна перевести о. Константина в другой приход, а уставщика удалить с должности.

На перевод священника с одного прихода в другой церковь смотрит как на дело, применяющееся в исключительных случаях. Поведение отца Константина в отношении своего епархиальнаго епископа, выразившееся в составлении подложнаго приговора, по обвинению епископа Силуяна, — случай исключительный.

Но кроме этого о. Константин собственноручно побил до крови церковнаго старосту Филимона Полякова, имевшаго в то время около 60-ти лет, человека чистаго, высоконравственнаго. По словам родственников Полякова (умерший) и других этот печальны случай вытек из следующаго:

На храмовой праздник – Покров Пресвятой Богородицы в 1889 г. были приглашены гости, в том числе и начальствующая администрация. После божественной службы гости приглашены обществом к приготовленному столу с ястиями и питиями, под раскинутым шатром. После обыкновенных благоположений храму и обществу, приготовленному на столе отдана должная часть. После этого о. Константин пригласил к себе в дом, примыкавший к церковной ограде, начальствующих лиц. Запас вина и закусок перенесли туда-же вместе с столовой посудой. И здесь тому и другому был тот же конец.

На другой день староста Поляков попросил о. Константина приказать приготовить ту посуду, которая вчера передана с закусками. На это о. Константин сказал, что посуды нет и чтобы он, Поляков, уплатил бы ему столько-то рублей за вчерашнее угощение начальства за свой счет. – Поляков ответил, что он без разрешения общества не выдаст ему деньги.

-«Так ты не дашь деньги»?

-«Не дам».

-«Ну, так вот тебе посуда! » и, размахнувшись, ударил кулаком по зубам, один зуб выбил, а другой сбил сместа, шатался.

Обливаясь горькими слезами, старик, закрыв рот рукой, по которой текла кровь, шел к храму. Это видели очень многие и были возмущены таким поведением о. духовнаго, а он уже успел уйти со двора, скрылся.

Старик заявил епископу Силуяну, который, с болью на сердце, сказал: «Ну, что я с ним поделаю, не хочет меня слушать. Придется просить содействия атамана отдела». – Обращался ли владыко Силуян к содействию администрации- не известно; но только о. Константин в самый короткий промежуток времени и при быстрых сборах выехал в сел. Белую-Глину, куда он переведен.

Уставщик Дий Крохин с позором удален с должности.

Такого безчестия ни тот ни другой и не помышляли понести ни со стороны общества, ни со стороны епископа Силуяна, явно благодетельствовавшаго о. Константину не по заслугам его. Тем не менее надо было подчиниться этому распоряжению. Это безчестие о. Константин глубоко схоронил в тайнике сердца своего, чтобы выждать удобнаго случая, отплатить кому следует.

С выбытием о. Константина и вследствие старосты о. Лукьяна, диякон о. Дмитрий Золотов, из казаков ст. Кавказской, рукоположен епископом Силуяном в сан иерея, 15 марта 1891 г., вторым священником в приход.

Общество стало дышать свободней; но главари партии о. Константина замкнулись в себя, держались особо.

О. Лукьян за старостию уволен на покой, с правом исправлять требы по нужде.

1892 г. октября 1 диакон о. Михаил Колышкин, из казаков ст. Кавказской, рукоположен в сан иерея епископом Силуяном, в этот же приход.

В 1889 года совершено таинство крещения над младенцем от православных родителей Коровиных, недавно пред тем перешедших из старообрядчества. Кто совершал крещение: о. Константин или о. Лукьян до сих пор почему то держится в тайне. Но один из ближних родственников матери крещеннаго заверил, что крещение совершено о. Константином, к партии котораго принадлежал и тот родственник.

Этот случай (крещение) вызвал весьма печальныя последствия, дав повод о. Константину отплатить за понесения безчсетия.

По разсказам знающих людей получается следующее: Казак Мартын Коновалов донес прокурорскому надзору, что священник Константин Осипов совершил таинство крещения над младенцем от православных родителей. – Назначено производство следствия против о. Константина.

М. Коновалов принадлежал к партии епископа Силуяна.

Партия о. Константина решила спасти его; устранить и о. Лукьяна, а вывести обвинения на епископа Силуяна; согласились на это и родители младенца и родственники их. – Она-же вывела обвинения на епископа Силуяна якобы в присоединении им к старообрядческой церкви женщины господствующей церкви и совершении брака с казаком Пахомом Шишкиным. – Между тем то и другое совершил о. Константин, получив за это 10 р. деньгами и новую полсть (войлок). – Это известно многим жителям станицы.

К каким мерам не прибегал владыка Силуян, чтобы устранить удар от себя, все было безуспешно; показание родителей было решающим обвинением.

Епископ Силуян приведен на скамью подсудимых, в Екатеринодарском окружном суде. Как на следствии, так и на суде, после данной клятвы пред крестом и евангелием, свидетели указывали, что крещение совершал епископ Силуян. Его уверение в невиновности были безуспешны. Окружной суд 23 апреля 1893 г. приговорил епископа Силуяна к ссылке в Сибирь на поселение. В тоже время он заключен в Екатеринодарскую тюрьму, в которой находился около пять месяцев. Но Тифлисская судебная палата 10 сентября того же года оправдала владыку; он был освобожден из тюрьмы.

Епископ Силуян это наказание перенес, как испытание Божие, — со смирением, — простив о. о. Константину и Лукьяну и др. предательство их.

Народная молва и до сих пор сохранилась, что свидетели прямо из суда направились в гостиницу, где под звуки музыки учинили добрую выпивку, причем кричали: «Ура!, Ура!, наше взяло». – Когда на такой восторг было сделано замечание: «как вам не жаль старика, своего архиерея». – На это Крохин ответил: «свято место не будет пусто».

1-го октября того года, в день храмового праздника, народ толпами шел в храм поглядеть на епископа Силуяна после тюремнаго заключения и послушать божественную службу, им совершаемую. Храм и половины молящихся не мог вместить. У всех было радостно на сердце. — Только враги не радовались возвращению владыки и не посетили храм, не смотря на праздник его.

VI.

Тюремное заключение епископа Силуяна только отчасти удовлетворило партию о. Константина и его самого. — Другая часть – выжить епископа Силуяна из скита – впереди, хотя об этом уже проведена мысль в приведенных выше в общественном приговоре, но таковой направлялся по иному пути.

Чтобы выжить из скита епископа Силуяна, враги его делали доносы по административному начальству о том, что в скиту передерживаются бродяги, даже бежавшие из Сибири и проч. В скит тайно наезжали власти, но, не найдя ни кого кроме стариков и калек, известных станичной власти, возвращались с миром.

Станичникам – старообрядцам казалось, что на их семейную вражду никто не обращает внимания, ни кому нет дела до них; но ошибались в этом. – Местное духовенство господствующей церкви зорко следило за ними, чтобы во время повести атаку на них.

В портфели епархиальнаго начальства хранился очень важный документ, выжидавший своего времени. Этот документ – журнальное постановление Кубанскаго областного правления, от 7 марта 1888 года о прекращении существования Никольскаго скита, в обвалах, устроеннаго без надлежащаго разрешения, а также и о том, что на возобновление в станице храма и колокольни на нем разрешения не спрашивалось.

Настала пора нанести удар кавказским старообрядцам; но для такого дела нужен был человек опытный, он имелся тут же, в Ставропольской епархии.

Дело начато с того, что в станицу стали наезжать миссионеры господствующей церкви, зондировать отношения старообрядцев между собою и к епископу Силуяну, посеять вражду между православными и раскольниками. Семя ими брошено и всходы не замедлили показать: православные стали называть старообрядцев еретиками, проклятыми и др; отношения на религиозной почве стали обостряться, — мирно жившие соседи, прежние друзья, стали врагами.

9 или 10 февраля 1894 года в станицу прибыл миссионер архимандрит Исидор (Колоколов).

Старообрядцы всколыхнулись, стали собираться в кучки, советываться, что делать, если будет предложено собеседование.

Напрасно было беспокойство. У архимандрита на уме было совсем другое, по важнее собеседования. Он с начальством отдела решал вопрос: как легче отобрать у старообрядцев их скит и изгнать оттуда иноков.

11 февраля архимандрит Исидор с единоверческим священником Иустином Ласкиным, запрещенным в старообрядчестве священнодействовать и двумя дияконами, под охраной Кавказскаго станичнаго атамана урядника Гаврила Булдыгина и 15 человек конных и пеших казаков, при холодном оружии, приехали в Никольский скит, вошли в храм, бывший отворенным, освятили его. Потом освятили кельи скита, изгнали из него епископа Силуяна с братией, в чем они находились, вследствие заявленнаго не желания на присоединение к православию

После такой легкой победы о. Исидор, расположась на диване в бывшей келье владыки Силуяна, сказал «теперь только через мои кости войдут сюда».

По народной молве атаману Булыгину, за его усердие в отобрании скита, обещано о. Исидором исхлопотать награждение чином Хорунжаго. – Булыгин до сих пор находится «при пиковом интересе».

Важный шаг сделан благополучно, дальнейшие шаги будут легче, так полагал о. Исидор.

Он решил насадить в станице единоверческий приход. – Как человек опытный, он успел узнать казачьи семьи, которым надоела вражда между старообрядцами и которыя жаждали тех или иных привилегий от перехода в единоверие: ктиторства, попечительства, псаломщика и попа. – Стал призывать к себе в квартиру священников Д. Золотова и М. Колышкина; являлся к ним незванным гостем и, восхваляя веру православную, порицал обряды раскольников, с насмешкой отзывался о вражде попа с архиереем. Обещал исхлопотать оставить за ними сан их и другия привилегии.

Старообрядческий священник о. Михаил Колышкин и с ним 10 семейств, оставив веру отцов, воспитавшую их в страхе Божием, отделились от старообрядцев и образовали «церковь единоверческую», вошедшую под защиту закона, с правом отправлять богослужение по старым обрядам и по старопечатным книгам. – Это те же старообрядцы, только священники рукополагаются от епископа господствующей церкви.

Этих новых чад архимандрит Исидор успел настроить так, что они сделались злейшими врагами старообрядцев, а эти, в свою очередь, отплачивали им тем же, так что озлобление православных было сноснее для старообрядцев. – В первое время заметна была склонность некоторых старообрядцев к переходу в единоверие вслед за братьями, но, увидя нехристианское настроение руководителя, они остановились.

О. Михаил Колышкин, чувствуя за собой силу архимандрита Исидора, распустил слух, что во что бы ни стало «раскольнический храм» (так единоверцы стали называть старообрядцев) будет скоро единоверческим храмом. Он думал этим слухом подкупить слабых духом, чтобы увеличить свою семью; но в этом он горько ошибся, — это-то и оттолкнуло их от мысли к переходу, и дело о. о. Исидора и Михаила остановилось на точке замерзания, — в течение 14 лет прибыли нет, если не считать перешедших от брошеннаго мужа или от брошенной жены с малыми детьми. Прибыль таких лиц набросила тень на единоверческую церковь и весьма не лестныя отзывы в печати: «лохань, в которую сливаются всякия нечистоты, она и дана лишь бы утешить дураков». – (Газета «Слово Правды 1907 г. №78, ст. «Собеседование старообрядцев с миссионерами в Москве»).

Благодаря распущенному слуху старообрядцы насторожились: стали наблюдать за каждым шагом о. Михаила и архимандрита Исидора. Эти два лица довели старообрядцев до того, что достаточно было показаться на улице о. Михаилу или монаху, как в них видели врагов, — видя пыль по улице, считали, что это скачет верхом на лошади архимандрит Исидор, — все знали, что он другого аллюра не признавал и стегал плетью лошадь без милости, заставляя идти быстрее.

Если в то время шла в храме божественная служба, то она прекращалась, богомольцы спешили выходить из храма и он запирался на замок.

В таком тяжелом положении находились старообрядцы несколько месяцев и вынуждены были обратиться к защите атамана Кавказскаго отдела, который заверил их не безпокоиться; но это не успокоило их, — отнятый скит живым примером стоял пред глазами их.

Угрозы участились и вынудили старообрядцев на крайнюю меру: вынести из храма все, оставив голыя стены; двери заперли на замок, о чем заявили атаману отдела.

Об этом единоверцы дали знать архимандриту Исидору, который не замедлил прискакать к храму, где лично убедился, что он пуст. Потребовал от Кавказскаго станичнаго атамана постановить протокол, что и было исполнено.

У о. Исидора быстро созрел план использовать опустевший храм, якобы для собеседований, что бы только получить право войти туда, а на дальнейшее само укажет. С этой целью он прямо от храма поскакал к атаману отдела полковнику Гетманову, в квартире котораго написал официальную бумагу следующаго содержания:… покорнейше прошу сделать распоряжение, чтобы мне сегодня же, 27 мая, показана была старообрядческая церковь со стороны ея внутренней обстановки». – На этой бумаге полковник Гетманов написал резолюцию: «27 мая предлагаю Кавказскому станичному атаману предложить уставщикам старообрядческой церкви показать внутреннюю обстановку их церкви архимандриту Исидору, сопровождая при этом осмотре лично архимандрита».

Из протокола от 27 мая 1894 г., постановленнаго кавказским станичным атаманом Булдыгиным видно, что им в присутствии архимандрита Исидора предложено уставщику Дмитрию Золотову (священник), ктитору Андрею Горину и др. старообрядцам (числом 46 чел.) показать внутренность церкви для осмотра таковой архимандритом, но старообрядцы объяснили, что ключей от церкви у них нет и не знают где они находятся. Из допроса оказалось, что последнее богослужение было в среду, церковь замыкал Андрей Горин, в трезвом состоянии, а кому ключи отдал не помнит. Относительно внутренней обстановки церкви, а также куда девались колокола они не знают. По осмотре внутренности чрез окна снаружи, оказалось, что внутри церкви нет ни икон, ни облачений, ни утвари, только стол, служивший престолом и два аналоя украшали внутренность церкви. Архимандрит Исидор просил, чтобы церковь со стороны ея внутренней обстановки была сохранена в настоящем ея виде, впредь до того времени пока будет доставлена возможность произвести осмотр.

В отсутствие атамана отдела, помощник его полковник Попов, зная, что архимандрит Исидор способен сбить замки с дверей, приказал станичному атаману опечатать двери и поставить караул, что и было исполнено (постановление Кавказ. ст. атам. 29 мая 1894 г., арх. Кавк. ст. пр., д. № 73 1894 г.)

Таким образом доступ в храм стал невозможен ни для старообрядцев, ни для о. Исидора.

Едва-ли язычники поступали так в первые века христианства?

Вынесенныя из храма иконы, церковная утварь и книги зарывали в землю, скрывали на гумнах, в соломе, чтобы в случае обыска в домах, как о том поговаривали, не могли найти.

У старообрядцев случались нужды, которыя могли быть выполнены только в храме, а в него доступ закрыт печатями и караулом. — Больно, очень больно сердцу православнаго христианина испытывать такия притеснения от своего брата, именующагося тоже православным христианином. Можно-ли, после этого, обвинять людей, отпадающих от господствующей церкви в разныя ереси, секты?.

Старообрядцы обратились к защите Начальника Кубанской области, который предписал передать в распоряжение их здание храма, с разрешением внести туда иконы и всю утварь и совершать богослужение по прежнему (Предпис. Нач. обл. № 6235, пред. ат. Кав. отд. 1894 г. № 981).

Такое распоряжение было последствием распоряжения свыше потому, что Начальник области донес: «что по отношению к существующему в Кавказских казачьих войсках расколу издавна признано, с Высочайшаго разрешения, относиться с терпимостью» (предп. 1894 г. №6235).

Архимандрит Исидор, видя, что дело в таком направлении не может окончиться по его желанию, повернул его на законную почву.

С образованием в станице единоверческой церкви, станичное общество, по ходатайству о. Михаила Колышкина, уступило общественное здание для религиозных нужд единоверцев. Этого недостаточно, этим недостигается цель о. Исидора — отнять у старообрядцев их храм.

Архимандрит Исидор обратился к Начальнику области с просьбой передать ериноверцам старообрядческий храм, как имеющий наружный вид православнаго храма, в виду того, что им молиться негде.

О. Исидор занес меч над головой старообрядцев и они стали ожидать приговора над собой.

Начальник области предписал спросить Кавказское станичное общество: не пожелает-ли оно построить моленную для старообрядцев? Общество ответило, что оно не имеет на то средств, да и нужды в том не видет, так как для единоверцев уже освящен общественный дом, вполне соответствующий их малой семье.

О. Исидор не ожидал такого ответа со стороны станичнаго общества, в котором преобладает число православных, почел безчестием своей власти, своему влиянию в народе. – С затаенным неудовольствием он перенес это, но не остановился, ибо дал слово своим чадам, единоверцам, добыть им старообрядческий храм: «венец мученника приму за веру православную, а поставлю на своем».

О. Исидор убедился, что законный путь, по которому он было направился, идет в разрез желаниям его, отдаляет цель от него. Он решился пойти на пролом. «пан или пропал, авось вывезет».

Вот действия его, записанныя со слов старообрядцев и собранныя по официальным данным:

В Успенский (спасовский) пост шло ночное богомоление с говеющими в старообрядческом храме, которых было не много.

В ночной охране храма находились казаки: Акинфий Севастьянов и Филипп Кабанов.

Вечером 12 августа 1894 г. во двор о. Михаила Колышкина, отделявшийся досчатым забором от церковной площадки, стали сходиться люди: единоверцы и православные; безлунный вечер способствовал скрытности сбора людей. Сюда приехал и архимандрит Исидор с двумя послушниками; собралось около 15-20 чел.

Около 1-го часа ночи под 13 число началась церковная служба.

Собравшиеся во дворе о. Михаила дважды убеждались, что наружный вход в церковную ограду находился под охраной Акинфия Севастьянова, что на этом пути будет поднята тревога; другого ближайшаго пути не было; оставалось лезть чрез досчатый забор, выс. около 2½ арш. – О. Исидор не погнушался пойти этим путем. За ним полезли остальные и безпрепятственно вошли в храм. Внутренний караульный Кабанов уже не мог удержать напор шайки.

О. Дмитрий Золотов, совершавший богомоление и молящиеся не могли ожидать таких гостей, находясь за караулом.

Архимандрит Исидор остановился пред амвоном, за ним следовавшие. Он начал торопить о. Дмитрия кончать службу. В это время один из спутников о. Исидора – Егор Павлов, (единоверец) подняв палку, стал грозить ею. Родственница его старушка подошла к нему и просила опустить палку, не безобразить в св. месте, но Павлов так сильно толкнул ее, что она упала на пол и сильно ушиблась. Это встревожило молящихся, послышались протестующие голоса против ночных посетителей; тревога усилилась еще оттого, что женщины заметили под полой рясы о. Михаила бутылку и кропильныя принадлежности.

Наружный караульный Акинфий Севастьянов услыша шум внутри храма, поспешил к нему, но дверь оказалась запертой свнутри, тогда он усиленным напором сорвал дверь с запора, вошел в храм, где увидел не прошенных гостей.

Поднялся шум и крики на дворе.

О. архимандрит, заметив тревожное настроение молящихся, послал в станичное правление за полицией; не решаясь без нея приступать к делу.

Видя, что о. Исидор пришел в ночное время с целью отнять храм, женщины подошли к нему, взяли под руки, повернули лицом к выходу и повели его в притвор, за ним последовали и спутники его. К этому времени сбежался народ к храму и пришли два полицейских из станичнаго правления.

Когда пришедшие с о. Исидором находились в притворе, храмовая дверь была заперта, отчего тут получился мрак. В это время произошла свалка: били один другого, не видя кто свой, кто враг их. Вторгнувшиеся редели, из нея по одиночке выскакивали и уходили куда глаза глядят, лишь бы уйти живым, здоровым.

Архимандрит Исидор, вырвавшись из рук женщин, побежал к забору, благо путь известен, а за ним погоня, он, перескакивая чрез забор, оставил на нем часть рясы своей, старообрядцы удержали ее и он повис на другой стороне забора. В это время он так перепугался, что мог произносить только: «ох Боже мой, ох, ох Боже мой». В висячес положении находился он пока порвалась ряса и он упал на землю, — моментально поднялся, изругался и скрылся в доме о. Михаила. Один из послушников пострадал больше других.

С восходом солнца, 13 августа, население станицы образовало два враждебных лагеря: лагерь православных с единоверцами и лагерь «раскольников». – Первый оправдывал действие о. Исидора, второй сожалевал, что так случилось, не по христиански, но, как говорили, слышны были голоса, сожалевающие, что не исполнилась мысль, самого о. Исидора о венце мученика, что после того едва-ли кто рискнул бы на подобныя легкия победы.

Из официальных сведений видно следующее:

Атаман Кавказскаго отдела Полковник Гетманов телеграфировал Начальнику области (телеграмма шифрована), «24 старика старообрядцев ст. Кавказской сегодня утром заявили мне, что архимандрит Исидор ночью, явившись в их молитвенный дом, мешал богослужению и намеривался святить его, последствием чего было оскорбление архимандрита и полицейских, просят моего ходатайства оградить от захвата их молитвеннаго дома, впредь до решения об этом вопроса начальством. Во избежание дальнейших столкновений, могущих иметь более серьезныя последствия, испрашивая зависящаго распоряжения и указания Вашего Превосходительства. 6049».

На это получен ответ телеграммой (шифрованной): «Передайте архимандриту Исидору мой совет действовать осторожней, не вызывая волнений и безпорядков, торопитесь высылкой разследования. Яцкевич».

На этой телеграмме написано: «Читал и благодарю за совет. Архимандрит Исидор». (арх. управл. Кавказск. отдела д. №81.94 г.)

И станичная власть показала свою деятельность, только не в пользу беззащитных старообрядцев, выразившуюся в протоколе:

ПРОТОКОЛ.

«1894 г., августа 13 дня. Кавказскому станичному атаману Булдыгину, в половине 4 часа пополуночи, урядник ст. Кавказской Григорий Филимонов и казак Петр Кудинов заявили, что в раскольничей лже-церкви происходит драка: раскольники бьют полицейских и поносят архимандрита Исидора. – Я прибыл туда, где были полицейские, урядник Михаил Татаринцев и казак Герасим Шилов, при чем лже-церковь была заперта и в ограде ея находилась толпа разъяренных раскольников. Урядник Татаринцев заявил, что ему и казаку Шилову раскольники нанесли побои в раскольничей лже-церкви. По этому я производил дознание и оказалось: дежурный Татаринцев дал показание: ему дали знать, что в раскольничей лже-церкви происходит драка, вследствие чего он с казаком Шиловым пошел туда, прибыв он увидел в лже-церкви архимандрита Исидора, священника Михаила Колышкина и двух послушников архимандрита, стоявших в лже-церкви благопристойно. Как только пришли Татаринцев и Шилов их начали бить и насильно выталкивать из лже-церкви, при чем из раскольников особенно буйствовали казаки Акинф Севастьянов и Артамон Шерстобитов, которыми и нанесены побои. Герасим Шилов дал такое же показание».

«Архимандрит Исидор объяснил: около 4 час. пополуночи 13 августа, когда утреннее богомоление приближалось к концу, он пришел в раскольничью лже-церковь, в сопровождении священника Михаила Колышкина, двух послушников Феодосия Аушева и Георгия Сорокапудова и нескольких православных. Цель его была беседовать с раскольниками по окончании их богомоления, по поводу текущих дел миссии. Приход его вызвал крайне дерзкий и грубый шум, при чем раскольники насильно пытались вытолкнуть некоторых из пришедших и богомоление прекратилось. Архимандриту удалось без особаго труда возстановить богомоление чрез лже-попа Золотова, которое затем и продолжалось около 15 мин., до появления полицейских казаков. Все пришедшие с архимандритом стояли группою за правым клиросом, сохраняя полную тишину и благопристойность. Появление полицейских казаков вызвало целую бурю: без всякаго повода с их стороны они были побиты раскольниками и вытолкнуты из лже-церкви, той-же участи подверглись архимандрит Исидор и бывшие с ним, при чем ряса архимандрита разорвана в не скольких местах, а послушнику Феодосию Аушеву избили палкою голову. Особенно буйствовали по отношению к архимандриту казаки Артамон Шерстобитов, Антон Шишикин и Акинф Севастьянов, которые несколько раз толкали его и поносили площадною бранью. Архимандрит заметил получившими побои казаков Степана Чернейкина (единоверец) и Даниила Суетова (православнаго). (арх. Каквказск. стан. правл. д. №73, 94 г.

Протокол этот был представлен Судебному Следователю, который не усмотрел признаков преступления или проступка, подлежащаго разсмотрению суда. Дело прекращено производством и передано на хранение в Кавказское станичное правление.

Атаман Кавказского отдела донес Начальнику Кубанской области, что «…13 сего августа миссионер Ставропольской епархии архимандрит Исидор, с единоверческим священником Колышкиным, двумя своими причетниками, несколько человек единоверцев и православных, часа в 3½ утра, когда еще не начинало разсветать, без предварительнаго сообщения станичному правлению, на случай назначения полицейских, как доносит станичный атаман и, как нужно полагать, без предварения и самих старообрядцев, явился в молельню их, по его сообщению для собеседования с ними.

День был будничный, молящихся старообрядцев было очень мало и они, по их показаниям, слышавши не раз от архимандрита Исидора, что он отбирет у них молельню и освятит ея для единоверцев, произвели шум, на который сбежалось много старообрядцев и хотя в это же время пришли туда 2 казака из станичнаго правления, вызванные архимандритом Исидором, но старообрядцы произвели беспорядок в молельне, погасили свечи и словами и действием нанесли оскорбление архимандриту Исидору и казакам, явившимся из станичнаго правления, а также нанесли побои послушнику архимандрита и некоторым из единоверцев и православных, из числа пришедших с архимандритом Исидором и силою вытолкали их из молельни, заперев последнюю на замок».

«Подленный протокол дознания, постановленный Кавказским станичным атаманом, представлен им Судебному следователю, вследствие чего я не считал себя вправе опрашивать всех лиц, прикосновенных к этому делу, а ограничился опросом лишь некоторых из них».

«Во избежание дальнейших безпорядков, могущих быть и при новых собеседованиях, если таковыя будут происходить в молельне старообрядцев, только с гораздо более серьезными последствиями, как это ясно видно из донесения полицейскаго урядника Косенко, я прошу зависящаго распоряжения и указания Вашего Превосходительства».

Сколько хлопот наделало вызванное оскорбление действием должностного лица – архимандрита.

Поболев несколько от физическаго недомогания – от пинков в бока и от нравственнаго испытания, о. Исидор снова взялся за дело против старообрядцев, только с другой стороны.

Он возвел на некоторых старообрядцев обвинение в порицании веры православной. Это не подтвердилось дознанием.

Тогда о. Исидор обратил свое внимание на то, что старообрядческий храм имел наружный вид православнаго храма. Этого закон не допускал.

Архимандрит Исидор потребовал от административных властей обезглавить старообрядческий храм: снять купол с алтаря, снять колокольню. Колокола передать в распоряжение единоверцев. Первое приведено в исполнение, а в последнем отказано.

Этим и закончились домогательства о. Исидора; больше не безпокоил он старообрядческий храм.

Вот фасад старообрядчесаго храма по снятии с него купола и колокольни. (Стр. 424).

О. Михаил Колышкин, решив переход в единоверие, тайно вынес из старообрядческаго храма черную – бархатную ризу, епатрахиль, поручи, пояс, венцы, всего на сумму 125 руб. и не возвратил, оставив для единоверческаго храма.

Поведение архимандрита Исидора заставило войсковое начальство подумать и об общественном благополучии населения. Оно писало: «…доходящие до моего сведения факты из личной деятельности архимандрита Исидора не оставляют ни какого сомнения, что дальнейшее его пребывание в области, в качестве епархиальнаго миссионера, являясь вечной угрозой спокойствию в местах с раскольническим населением, может повести к нежелательным как для админимтрации, так и для целей православной миссии осложнениям. Предполагая войти с представлением к высшему начальству об отозвании этого миссионера из Кубанской области, прошу с полной откровенностью сообщить мне о деятельности о. Исидора, а также о образе жизни его как вовремя поездок с миссионерскими целями, так и на месте постояннаго жительства его в монастыре» (письмо Начал. обл. 7 декабря 1895 г. № 1597, атаману Кавказск. отд., арх. упр. отд. Д. № 27 – 1894 г.).

Ответ на этот запрос не найден; но резолюцией потребовано доложить: об убийстве в монастыре, о безписьменно видных там же, и др.

Архимандрит Исидор узнал от своих чад единоверцев, что под алтарем скитскаго храма имеется могила раскольническаго епископа Иова (Зрянина).

Предчуствуя изгание из Кубанской области, о. Исидор решил оставить печальную память о себе в сердцах старообрядцев ст. Кавказской; отнятие у них Никольскаго скита он считал не достаточным возмездием за его труды на пользу церкви православной. В завершение своей деятельности, он задумал воспользоваться докладом единоверцев и тем обезславить прежде всего самого себя.

7 февраля 1896 г. он приказал разобрать пол в алатре скитскаго храма, в присутствии своем приказал разрыть две могилы, откуда были извлечены останки епископа Иова и священно-инока Григория, вместе с досками от гробов. Монах Иоасаф, бывший старообрядец, посвященный в цели о. Исидора, просил о. Исидора передать ему останки для вручения родственникам совершить вторичное погребение их по обряду христианскому, на это выслушал такой ответ: «что бы не произвести соблазна в среде раскольников». Останки были вложены в мешок, доски от гробов поколоты в щепы, то и другое облиты керосином и сожжены. Пепел собран и высыпан в ближайшую разщелину земли.

В народе до сих пор ходит молва будто о. Исидор, стоя пред костром с протянутыми к нему руками обогревался от холода, ощущая приятную теплоту и, улыбаясь, сказал: «ну, вот, все кончено». – Надо полагать, что слова эти выражали то, что уничтожена последняя связь старообрядцев со скитом.

В марте месяце того года о. Исидор получил новое назначение и выехал из области.

Этим и покрылись все его деяния.

VII.

В Белой-Глине о. Константина хорошо знали и он хорошо знал, что он там не ко двору, что там ему не ужиться долго. Чрез не долгий промежуток его не уживчивый характер сказался. — Он и там хотел верховодить, как в Кавказской; это не понравилось попечителям храма, которые на первый раз предупредили о. Константина, а потом пригрозили прогнать». Выходит не завидное дело; приходится глядеть из рук попечителей, а для этого надо было переродиться о. Константину; он привык, что бы глядели другие из рук его.

Черная кошка пробежала между о. Константином и попечителями храма. Он там был только терпим. Это он видел и все чаще и чаще стал отлучаться в ст. Кавказскую; здесь он не в розовых красках разсказывал про свое житье-бытье, — иногда проливал «крокодиловы слезы» пред главарями своей партии, которые всякий приезд его приходили навещать его; последний приезд он прожил в станице почти две недели и это время прошло очень весело для некоторых и убыточно для о. Константина, — за то все, приходившие, выражали ему сочувствие и обещание похлопотать о нем; а он с своей стороны дал обещание жить мирно, избегать всяких неприятностей.

К тому и повод подвернулся со стороны о. Дмитрия Золотова: он подозревался в склонности к переходу в единоверие и замечался в небрежном отношении к своему долгу, заносчивости, что и породило озлобление некоторых членов общества.

На о. Дмитрия сделаны доносы архиепископу Московскому Саватию, управлявшему временно и Кавказскою епархией, по случаю нахождения епископа Силуяна в ссылке в ст. Урюпинской, Донской области.

Партия о. Константина смело выступила вперед, вербуя на свою сторону по больше общественников и успела в этом.

О. Дмитрий был запрещен в священнодействии и разрешен был лишь по ходатайству епископа Силуяна.

Приехал из Белой-Глины о. Константин. По предватительному соглашению, к нему пришли несколько человек общественников с просьбой отслужить божественную службу в храме. Он согласился.

Ключи от храма находились у о. Дмитрия. Те же общественники просили у о. Дмитрия ключи, но он сам пошол с ними в храм, и отпер. Общественники предложили: о. Константину служить, а о. Дмитрию уходить домой. Оскорбленный и униженный поступком о. Константина, о. Дмитрий ушел из храма.

С этого времени о. Константин стал хозяином храма.

О таком поступке о. Константина узнало и высшее духовенство, но ничего не сделало, — чем вселило уверенность в безнаказанности виновников.

Тогда же бы постановлен общественный приговор с просьбой о возвращении о. Константина в станицу и об удалении о. Дмитрия.

На письма из Москвы к епископу Силуяну видно, что на Кавказ архиепископом послан следователь обследовать все неприятности, которые произошли по поводу перевода о. Константина.

Вот что пишет архиепископ Саватий епископу Силуяну «… Еще присовокупляю и довожу до сведения по поводу распри христианскаго общества ст. Кавказской, на основании произведеннаго следствия иереем Василием Михайловым, в котором показании общества и личнаго объяснения следователя с протоиереем Димитрием, выяснилось яко бы о. Дмитрий не утвержден в вере Христовой и склонен в единоверии, почему нашим смирением и дано было запрещение ему, но принимая во внимание ваше уведомление и покой общества, которое возстало против его и мир церкви наше смирение нашло полезным послать о. Димитрия из Кавказской в ныне вдовствующую парахию в сел. Воронцовку и прочия селения, не имеющия своего приходского священника, кроме ст. Кавказской…» (извещ. 10 ноября 1895 г. № 347).

В первых числах декабря м-ца того года о. Дмитрий выехал из ст. Кавказской к новому месту службы.

Снятые колокола не производительно занимали место в церковной ограде, мозоля глаза некоторым лицам общества. Поданы голоса; «продать их, чего им дурно лежать, деньги могут принести пользу». Были люди и против продажи, видя в том нарушение свящ. законов: «Богови отлученных не подобает оскверняти…» (толкование на 73 прав. св. апост., л. 29 кормчая), — затем в продаже надо видеть оскорбление жертвователям; но голос их терялся в толпе, собравшейся в церковной ограде.

Явились и покупатели: колокола проданы за полцены – по 12 р. за пуд. – Деньги получены с полна – 600 р. и заприходованы по книге 28 декабря 1894 г.

Оставалось дать благоразумное назначение этим деньгам, что бы они приносили пользу храму. Для этой цели несколько раз собиралось общество, часть котораго предлагала раздать деньги нуждающимся, заимообразно; другая часть была против этого, ввиду бывших примеров не своевременной уплаты и возникших чрез то недоразумений, — с своей стороны предлагала сдать деньги в Государственное казначейство на приращение процентами. Против этого возстал причт, ссылаясь на церковные правила. Таким образом общество, побранясь между собой, расходилось не окончив дела; так оно тянулось почти два года.

В это время у заправил церковных и близких к ним чесались ладони, снились приятные сны. – Они без ведома общества, без общественнаго приговора, раздали наличныя деньги заимообразно нуждающимся, а таких нашлось много, но некоторые брали не по нужде, а для того, что бы взять … и не возвратить.

В книге за 1897 г. имеется запись следующаго содержания: «1897 г. апреля 19, мы нижеподписавшиеся старообрядческаго общества ст. Кавказской, проверив сего числа сию экономическую книгу молитвеннаго храма Покрова Пресвятыя Богородицы, причем оказалось: свечей 6 пуд., наличными деньгами 258 руб. 30 к., векселей на 580 р., расписок на 143 р. 41 к., находится в долгу розданных экономом Гориным без расписок 86 р. 7 к. и израсходовано Гориным в свою подьзу, как он сам при поверке признал 155 р. » – Всего роздано 964 р. 48 к. – Сумма порядочная.

Раздать деньги было легко, да получать их обратно трудно.

В течение почти 10 лет уплачено только 224 руб. 12 к. Уплата остальных денег не только не двигалась вперед, а на оборот, должники, как говорится, лапки сложили не платить, благо подходила земская давность, и понукать их не кому, все стояли в стороне. Один иногородний выехал со всем из станицы, увезя около 100 р., некоторые умерли, не уплатив долга, а некоторые отказались от долга. – Вот результат безконтрольнаго хозяйничанья в общественном деле. Ни кто не хотел своевременно взяться за понуждение к уплате долгов, а должники были рады этому. Ближе всех к этому делу стоял священник о. Константин, но в то время его положение было не совсем упрочено, да и должники оказались, главным образом, из его партии. Как их понукать?

В общем получается такая картина: те лица, на которых лежала обязанность по защите интересов храма, сами ежегодно занимали церковныя деньги без отдачи, отправляя их в Ростовский банк; другие вели переписку по делам храма, выписывая в расход деньги сколько им хотелось; у третьих не хватало денег при поверке книги; четвертые проверяли те книги по несколько дней и после проверки отдыхали 3-4 дня, — словом у многих между седых волос «было лицо в пушку». Благонамеренные прихожане устраняли себя от всяких дел, во избежание неприятностей со стороны приближенных к церковной кассе. – Все это усиливало вражду между членами общества, что и добивались враги мира церковнаго, чтобы безопасно «ловить рыбу в мутной воде».

Вот что пишет епископ Силуян 15 апреля 1898 г. о. Константину:

«До нашего смирения доходят верные слухи, что в твоем Покровском приходе не прекращаются явления скандалов и неприятностей, происходящих не где либо в захолустьи или в скромном месте, а публично ведется у вас в храме, где после молитвы вы заводите брань и неприятности, могущия дойти и до драки, ведь ты сам отлично знаешь, что храм устроен не для мирских счетов и расчетов и скандалов… я услышал, что прихожане твоего храма праздник праздновали далеко не по христиански… Но человеку, имевшему попранную и утерянную совесть не страшно даже расхитить церковь… Я не говорю о не сведущих и темных людях, но удивляюсь и ужасаюсь тому человеку, который знает хорошо писание св. отец и главенствует в божественном пении… поэтому в нем нет Божия страха… всему этому повинен Дий Крохин. По этому наше смирение просит общество исключить Дия Крохина из среды себя, этим только можете загладить свои непристойные поступки в храме, ибо каждое церковное нестроение влияет на мое разстроенное здоровье… Тебя же прошу о. Константин разубедить свое общество дабы впредь не происходили какия либо лишния разглагольствования в церкви… да и время бы вам помириться между собою, ведь подобныя ратования и раздоры происходят только у язычников, но ни как у христиан; да вы убедитесь православные христиане чрез что чрез кого вы ссоритесь, я вполне уверен, что неприятность между вами вселена вашим же единомышленником. Но время бы всем этим раздорам положить конец и примириться между собой и потоптать силу вражию своими стопами».

Святительское смирение епископа Силуяна к о. Константину только разжигало честолюбие последняго и вредно отзывалось на авторитете епископа и на церковном строе общества, поколебленнаго слабостию владыки Силуяна. Церковные попечители вынуждены были донести архиепископу Московскому Иоанну об о. Константине, как раздорнике семейном и даже упрекнуть владыку Иоанна в таком же послаблении и в доверии лживым донесениям о. Константина в свое оправдание. – Донесение это, по словам знающих, было послано в конце 1900 или в начале 1901 года, в черновике не обозначены год и месяц.

Частыя отлучки о. Константина из станицы на сторону по духовным делам снова породили жалобы на него со стороны общества.

По словам уставщиков о. Константин часто выезжал не по требованию нужды, а просто ради корыстолюбия. В этом случае назначалось отдаленное село, а в попутных селах останавливались с предложением отслужить ту или другую божественную службу. — «Стыда ради нас принимали, но были случаи, когда и отказывали со словами: «черт вас носит не прошенных; первую пулю получаю я, поп сидит на подводе и не слышит этих неприятных слов». – Так говорил уставщик И. И. П — в. Такия слова едва-ли прошибут совесть алчной касты.

22 марта 1900 г. епископ Силуян предложил обществу иметь другого священника, ввиду большого района, для чего избрать достойное лицо для рукоположения или же просить к себе желающаго священника. Но о. Константин был против этого, он не мог допустить дележа доходами от разъездов на сторону. По этому, когда прибыл в станицу из г. Ростова тамошний уставщик, по рекомендации епископа Силуяна и священника Привалова, то он был принят о. Константином так не дружелюбно, что вернулся с весьма неприятным отзывом об о. Константине. Причастное к этому делу лицо высказалось так: «следовало бы ему (Константину) немного обломать рога за такие поступки. – Это к чести священника не относится, а идет только шабаю или кабатчику». – Или: «С Константином у вас мира не было и никогда не будет». В полуофициальных письмах к епископу Силуяну читаем следующее: «… к Дуньке (Евдокия) отец Константин ни чуть не сократил свои посещения…» – Эта Евдокия – перезрелая девица еще при жизни попадьи о. Константина, принята в доме его, как близкий человек, помогала ухаживать за детьми и по дому. – Ея дом в 4-6 саж. от храма, примыкает к церковной ограде. – Во время службы божественной и после нея о. Константин отдыхал в доме этой девицы. – Там хранились его облачения, его свечи и др. После смерти попадьи посещения продолжились; а затем она начала навещать дом о. Константина и стала в нем полной хозяйкой. – Все это набросило подозрение на поведение о. Константина, который отнесся к этому явлению, как к вещи обыкновенной; но духовныя дети его посмотрели и теперь глядят совсем другими глазами. – Вот из за этого и загорелся сыр-бор, вызвавший доносы архипастырям о зазорной жизни о. Константина.

О. Константин оказал непослушание епископу Силуяну, за что последний, в начале 1901 г, подверг его строгому наказанию, запретив священнодействовать, но ввиду приближения великаго поста и того, что в приходе один священник – Константин, снисходя к просьбе общества, отменил свое распоряжение.

25 октября того года в Кавказский приход переведен священник о. Исидор Никитич Дьяченко, природный казак станицы Вознесенской, Кубанской области.

13 апреля 1902 г. умер о. Лукьян Шерстобитов в глубокой старости. За полезную деятельность его на пользу церкви и общества, последнее все расходы по погребению его приняло на свой счет.

17 декабря 1902 г. умер епископ Силуян и погребен в г. Новочеркасске. – Вместо него, определением освященнаго собора епископов, епархия поручена преосвященному Феодосию, епископу Терскому. Епископ Феодосий, в миру Филипп Манаков, казак ст. Ермоловской Терской области.

VIII.

К 1902 году, за предыдущие 4 года, в храме сделано сбережение 1500 руб., особенно в ктиторство Евсевия Григорьевича Овчарова, которые хранились в храме же, о чем знали все прихожане, да и другие, кто этим интересовался.

Сам собою напрашивается вопрос: для какой цели хранились в храме наличныя деньги в таком большом количестве, без всякаго караула, когда здесь же, в станице, имелось уездное казначейство?

Покушения на ограбление храма уже были, но прошли благополучно.

Некоторые члены общества, пользуясь отсутствием о. Константина, поручили благонадежным лицам 1500 руб. вложить в казначейство на свое имя. – Что и было исполнено; книжки сберегательной кассы переданы церковному старосте на хранение в церковном ящике.

Возвратившийся о. Константин узнал от своих единомышленников об участии денег и поднял такую кутерьму среди общества, что некоторые отказались посещать храм Божий, ибо не проходило праздника, чтобы в храме не была вызвана ссора из за этих денег. – Он сказал: «пусть лучше украдут их из храма, но чтобы они не были в чужих руках». – На эти слова было сделано замечание: «видим куда ты гнешь, тебе мы все равно не доверим». Лица, положившия деньги, в устранение ссоры взяли книжки и, получив из казначейства деньги, представили их в храм.

На сердце о. Константина полегчало, — сделано, как ему хотелось.

Но, вот, прошло около недели с тех пор, как деньги возвращены, и храм ограблен.

Лица, близко стоявшие к храму, разсказали следующее: часов в 9-10 вечера совершено о. Исидором бракосочетание приезжих со стороны. О. Константин накануне выехал на сторону. – По позднему времени любопытных почти не было, не считая причисляемых к клиру и близко стоящих к делам храма.

По окончании бракосочетания молодая чета, а за нею приглашенный клир отправились в дом Зрянина, примыкающий к церковной ограде, где и поздравляли молодых с неизбежным возлиянием.

Преступники следили за происходящим и воспользовались случаем.

Из протокола Кавказскаго станичнаго атамана урядника Булдыгина, от 30 апреля 1902 г., видно: «в минувшую ночь с 29 на 30 апреля из старообрядческаго молитвеннаго дома ст. Кавказской по средством взлома железной решетки у окна, неизвестными злоумышленниками совершена кража вещей, церковной утвари, денег и документов. – Обстоятельство совершения кражи заявлено старостой означеннаго молитвеннаго дома урядником Матвеем Чернышевым. Прибыв на место присшествия я, в присутствии понятых, нашел следующее:

С южной стороны у окна алтаря железная решетка оторвана в нижней части от стены и загнута на поларшина вверх, образовав отверстие, дающее полную возможность проникнуть человеку во внутрь дома, где впоследствии была открыта южная дверь посредством взлома замка, висевшаго с наружной стороны и внутренняго запирающаго винтовой шайбой. Внутри молитвеннаго дома также совершены взломы замков у комода, составляющаго хранилище свечей, денег и документов и сборной церковной кружки. По словам старосты Чернышева злоумышленниками похищено денег 1495 руб., долговых векселей на 650 р. вещей серебряных: чаша, завездица, потир, 2 стакана, лжица, дискос и 3 блюдца на сумму 300 р., евангелие в серебряной оправе вызолоченное 700 р., с напрестольнаго евангелия собрано серебро – 200 р., ручной деревянный крест в серебрянной оправе 70 р , тарелка вызолоченная 100 р., серебрянный крест 50 р. и жестяной ящик с 2-мя десятками крестиков, всего на сумму 3565 р. – Молитвенный дом ни каким караулом не охранялся, кроме сторожа старика 75 лет, который ночевал в помещении, отделенном стеною от молитвеннаго дома. По его показанию всю ночь он ничего не заметил и ничего не слыхал, утром рано проснулся и стал выходить, дверь оказалась запертой снаружи… » (арх. Кавказ.ст. прав. д. № 49 1902 г.).

Об этом случае донесено по начальству.

Заслуживает внимания следующий фикт отношения местной власти к делам старообрядцев: 24 апреля того же года из единоверческой церкви ст. Кавказской совершена кража со взломом, на сумму около 200 руб. – Станичная власть, помимо обязательнаго донесения начальству, сочла необходимым сообщить о краже 5-ти ближайшим полицейским урядникам. Чрез 6 дней после этого ограблен старообрядческий храм, на сумму почти в 20 раз большую и станичная власть не нашла нужным сообщить тем же полицейским урядникам. – Это и доказывает скрытную вражду к старообрядчеству.

И так в храме нет ни денег ни свящ. вещей, а в последних почти ежедневная нужда.

Кто-же виновен в этом печальном случае? Неужели одни грабители? Нет! – В этом деле вся вина должна пасть на совесть о. Константина, главным образом, и на попечительство за слабость, за излишнее доверие к вредной деятельности о. Константина.

Что же делать? Нужны деньги, а их нет. Собралось общество. Одни предлагали сделать облог с венца; другие собрать зерна и продать; третьи просить священников просить помощи прихожан со стороны. На этом последнем предложении и остановилось общество, — священники от этого поручения не отказались.

В начале мая месяца того же года по благословению епископа Силуяна, со сборной книжкой, им засвидетельствованной, священники приступили к исполнению добровольно принятой на себя роли и при всяком отъезде на сторону для исполнения треб бралась туда и сборная книжка, которая переходила из рук в руки и по ней записывались пожертвования добрых людей, так что в течении 190⅔ г.г. собрано 529 руб. 75 коп.

Собранныя деньги по церковной книге не проводились приходом и расходом; они находились на руках о. Константина, который, по просьбе общества, принял на себя хлопоты по заказу необходимых вещей.

Вещей выписано на сумму 745 руб. 40 коп. Не доставало 215 руб. 65 коп. Цифра солидная. Церковная касса пуста. – Откуда взять эти 215 руб.?

В Успенский пост, ежегодно, наезжал в станицу для исполнения обряда говения именитый донской казак Аф. Степ. Кузнецов. Он узнал о нужде храма и пришел на помощь обществу. По словам попечителей храма г. Кузнецов передал о. Константину 500 руб. на нужды храма, из них отделено 200 руб. на сосуд и пр. К ним выписано в расход по церковной книге 15 руб. на доплату, за сосуд, евангелие и друг. Заказанныя вещи получены. По описи церковнаго имущества некоторыя, из выписанных вещи не значатся, как напр. евангелисты серебряные с позолотой, с задниками, крест серебряный с позолотой и друг., на сумму около 120 р. Отчета в расходе денег о. Константин не дал, а потому не записанныя по описи вещи остались на совести его.

Итак старообрядческое общество станицы не участвовало в приобретении свящ. вещей для своего храма.

IX.

В течении пости 20 лет внутренность храма не обновлялась: св. иконы, стены, потолок от копоти потемнели; в стенах между пластин проникал внутрь наружный воздух; железная крыша дала течь; краска на наружных стенах потрескалась и осыпалась. Храм требовал капитальнаго ремонта, на что нужны деньги, а их имелось далеко недостаточно. Но, несмотря на это, решено было приступить к работе: «Бог даст день, Бог даст и пищу», говорили станичники. – Труд по ремонту возложен на попечителей храма. Храм имел денег 500 руб., хранившихся в казначействе.

Русский человек дело начинает могарычем. С этого приступили и к ремонту храма. Вот какия записи имеются по книге церковной: на стр. 66: израсходовано обществом на могарыч при договоре штукатура 2 руб. 50 коп., израсходовано обществом при договоре плотника 3 руб. 10 коп.; стр. 67: израсходовано обществом на могарыч при договоре во 2-й раз штукатура и красильщика 5 руб. 35 коп., при найме серебряника – 3 руб. 55 коп.. стр. 71: израсходовано обществом в пивной 3 руб. 25 коп., всего 17 руб. 75 коп. Казалось бы, что при такой скудности в деньгах, не производительная трата их на могарычи не простительна и позорна, по церковным правилам она равносильна воровству, потому, что эти деньги – достояние храма.

Ремонт начался и двигался черепашьим шагом. Наличныя деньги вышли; взято из казначейства 200 руб., из 500 р., разошлись и эти; в счет оставшихся 300 руб. по заимствовано у частнаго лица 200 руб., разошлись и эти деньги. Работы еще много, а денег нет.

В это время вспомнили попечители, что у о. Константина имеется 300 руб., из числа 500 руб., пожертвованных г. Кузнецовым. Пошли к нему с просьбой дать те деньги; получили отказ; но когда предложили ему в обмен книжку сберегательной кассы на 300 руб., он согласился и выдал 300 руб., книжку взял к себе. Обе стороны, казалось, довольны. – О. Константин пошел в казначейство с целью получить по книжке 300 руб., но там ему отказали в выдаче, так как деньги вложены на имя храма.

Спустя часа два времени пришел в храм о. Константин и стал требовать от попечителей выданные им 300 руб., те отказали ему, так как они уже розданы по рукам рабочих и на покрытие долга.

В это время о. Константин был неузнаваем: вся сила злобы выпущена им наружу в Божьем храме: глаза блестели, волосы в безпорядке, сам трясся, побагровел и кричал: «все вы мошенники, грабители, воры, вы ограбили меня» и пошло и пошло. Попечители хотя и знали грубый характер о. Константина, тем не менее им больно было выслушивать оскорбительныя слова не заслуженно. — «Не мы мошенники, а вы хотели замошенничать 300 руб, но Бог не попустил жертву добраго человека в ваш карман и она пошла куда ее дали». Мастера и рабочие только руками разводили, слушая такия слова из уст духовнаго лица.

С этого началось преследование попечителей: то ремонт мешает богослужению, то иконы на пол не следует ставить, то они не так поставлены и проч. хотя удобства и лишения не избежны при ремонтах, — все это сыпалось на голову попечителей.

Злополученные 300 р. породили такую вражду между священником и попечителями, что вслед за ними и общество разделилось на две части; потребовалось вмешательство преосвященнаго Феодосия, епископа Кавказскаго, который и прибыл в станицу.

После божественной службы владыко Феодосий, задержав общество, хотел лично убедиться: кто прав – кто виноват. С первых же слов, с амвона, посыпались непристойныя слова из уст о. Константина: «это пьяницы, воры, мошенники, они наняли мастеров дурного поведения и проч. и проч., его поддержала партия его. – Другая сторона требовала продолжения работы. – Епископ Феодосий, обратясь к о. Константину, сказал: «замолчи, Константин. – Если ты увидел, что мастера дурного поведения, осквернили храм, ты освяти его, ты поставлен для этого». Но тот, не обращая внимания на слова владыки, продолжал произносить бранныя слова на попечителей.

Придирка к мастерам вызвана тем, что к началу работ о. Константин вызвал известнаго ему мастера и предложил его попечителям, а те имели мужество не принять предложенныя мастером условия, это было не по душе добраго пастыря.

Епископ Феодосий, осмотрев работу, выслушав объяснения попечителей, благословил их продолжать и окончить ремонт храма, а о. Коонстантину воспретил касаться к делу ремонта. В присутствии владыки Феодосия, по его настоянию, общество простилось друг с другом, помирились.

Владыко Феодосий успокоенный, выехал из станицы.

Ветер не успел еще замести следы экипажа владыки Феодосия, как вражда снова поднялась. О. Константин с своей партией стал требовать смещение ктитора Акинфия Севостьянова, избраннаго обществом по предложению самого о. Константина. А. Севостьянов – честный, зажиточный, но неграмотный казак.

Снова жалобы и доносы на о. Константина; а со стороны партии его донос на о. Исидора.

К Успенскому посту 1904 г. ремонт храма окончен 6, августа, в день Преображения Господня, после вечерней службы, ктитор А. Севостьянов, заперев ящики со свечами и деньгами, а так же и храм, пошел домой. В это время партия о. Константина, в присутствии его, заперли ящики и своими замками; а на утро 7 августа, А. Севостьянов уже не был допущен к ящикам, вместо него стоял и производил продажу, по допущению о. Константина главарь партии его Сергей Севостьянов родной брат Акинфия.

Сдачи, приемки церковнаго имущества, свечей и денег не было, просто пошли на «ура»; проделано тоже, что о. Константин проделал в 1895 г. с о. Дмитрием. О. Константин полюбил производить внезапныя атаки, они удаются ему, хотя это обходится ему убыточно, но зато он чувствует себя победителем, честолюбие его удовлетворено, а на совесть он глядит условно.

Удаление А. Севостьянова вызвало много неприятностей, тем более, что он уверял, что в ящиках были деньги и свечи, а противная сторона утверждала, что не было ни того ни другого. – Кому верить?

Для разрешения этого вопроса обратимся к книге церковнаго старосты Александра Екимова, принявшаго должность от С. Севостьянова, 5 октября 1904 г. В ней имеется запись: «5 октября 1904 г. принято от Акинфия Севостьянова свечей 2 п. 2½ ф., 1 ноября принято от Сергея Севостьянова 23 ф». Ясно, что у Акинфия Севостьянова свечи имелись 6 августа налицо, а это дает право не сомневаться, что и деньги были в ящике 6 августа.

За время ктиторства С. Севастьянова, с 7 августа по 5-е октября, почти два месяца, никаких записей приходных и расходных денег и свечей не предъявлено, следовательно обходились свечами, оставшимися от А. Севостьянова. Хотя главари партии и сам о. Константин утверждают, что они брали свечи в долг. – Может быть правда, поверить этому надо. Но дело то в том, что за два месяца, по наименьшему расчету должно быть продано 3 п. свечей, взятых заимообразно, если они действительно брались. Известно, что церковь получает от продажи одного пуда рост 20 руб., за 3 п. рост должна церковь получить 60 руб. Если из этих денег исключить стоимость 23 ф. переданных С. Севостьяновым А. Екимову по расчету 30 р. за пуд. 17 руб. 25 коп., то все таки росту должно быть 42 руб. 75 коп., — эти деньги должны были поступить в церковную кассу. Но они пошли совсем в другую кассу. Все это набросило тень на партию, с главою ея о. Константином. Оставим это на совести ея.

Вражда в обществе день ото дня усиливалась и опять дошла до епископа Феодосия. Вот что пишет он Кавказскому старообрядческому обществу: «В бытность мою у вас в храме 20 июня, когда произошла у вас неприятность относительно ремонтировки храма, при мне вы простили друг друга, но не прошло 2-3 недели как повторилось неблаговидное кричанье и поношение в Божьем храме; послан нами священник Феодор Островский произвести дознание, вы составили приговор и помирились; в исходе же августа месяца получено прошения от избранных церковно служителей и эконома, попечителей и др. общественников, которые описывают действия о. Константина, чрез котораго во многие разы бывает сильное волнение общества, доходящее до полицейских властей. А посему невыносимо слушать такия нелестныя действия. Много неоднократно посылались следователи для разбора непорядков и раздоров и все оставалось тщетным и без твердаго основания – подложным миром, а сие затруднительно умиротворить, возможно лишь возстягновением каноническим. А посему предписываю отцу Константину оставить порочное захождение к девице Евдокии, которое служит обществу соблазном, согласно прав. св. отца, прав. 71 … и все сие собравши деяние заслуживающее наказания о. Константина, по власти нашей предписываю ему не священнодействовать в станице в течение одного месяца с 7 января по 7 февраля, по сторонам же может исполнять все без малейшаго упущения … Священнику же о. Исидору по донесенным слухам, хотя и терпящему укоризну и оскорбление от о. Константина, но при том же и свое оказывает не дружелюбное и тайное соперничество, которое поселяет раздор в приходе … воспрещаю на стороне требы, а только в церкви на один месяц …» (извещ. от 11 декабря 1904 г.).

После удаления А. Севостьянова к храму предъявлен иск на 137 руб. свечником Крисанниковым, не уплаченные ему за забранные разновременно свечи для храма.

Во время ремонта храма в деньгах чувстовался недостаток. Церковный староста А. Севостьянов брал свечи у г. Крисанникова в долг, после продажи которых уплачивалась только часть, а остальныя деньги расходовались на нужды храма и таких случаев было несколько, ибо свечи брались не большими партиями от 5 ф. до 1 п., включительно, вследствие чего староста незаметно задолжал свечнику, но сколько – сразу объяснить не мог. Записи по книге велись несвоевременно и записывались разными лицами, поэтому ошибки весьма возможны по неграмотности ктитора.

По жалобе Крисанникова дело разыгралось у мирового судьи, и решено в пользу, его но перенесено в съезд мировых судей со стороны повереннаго от храма. На это дело израсходовано из церковных сумм более 50 руб.

Крисанников обратился к содействию епископа Феодосия, который поручил произвести проверку книги.

Во исполнении этого в проверке 5 мая 1905 г. участвовало 17 чел. Прихожан, все из партии о. Константина и оба священника: о. Константин Осипов и о. Исидор Дьяченко. Эта комиссия, так назовем ее, обратила свое внимание только на приход и расход свечей; денежный же приход и расход она не проверяла потому ли, что признала его правильным или потому, что он не интересовал ее. Таким образом комиссия не могла сделать полезнаго для дела. Если бы она проверила денежную часть книги, то увидела бы перерасход денег, который невольно натолкнул бы ее на источник перерасхода денег и претензия свечника тогда же была бы освещена.

Но у комиссии была иная цель: очернить, обвинить А. Севостьянова, а с ним и других попечителей храма.

При осмотре книг за последния 15 лет оказалось, что за купленныя свечи деньги в расход не выписывались, а также за проданныя свечи деньги на приход не записывались, следовательно, произволу был полный простор, а в такой мути было удобно ловить рыбу, она и ловилась и всегда удачно.

Попечитель храма А. Ламонов, в своем письменном докладе обществу, от 10 сентября 1906 г., между прочим сказал: «Желая водворить мир и единодушие в обществе , а так-же разрешить спорный вопрос с г. Крисанниковым о деньгах за свечи, осветить положение Акинфия Севостьянова пред обществом, я решился проверить приходо-расходную книгу храма за время бытности старостой А. Севостьянова и о найденном составить подробный доклад на усмотрение общества». – Из доклада видно, что А. Севостьянов при вступлении на должность принял денег – 259 р. 85 к. К ним поступило 975 р. 50 к. = 1235 р. 35 к., в расходе 1713 р. 65 к., перерасходовано 478 р. 30 к.

Комиссия проверявшая книгу 5 мая 1905 г. в своем засвидетельствовании о приходе и расходе свечей сказала, что она признает правильным приход и расход 11 п. 33 ф. и 3 п. 34½. = 15 п. 27½ф., а 3 п. 10 ф., состоящие записанными по книге на приход, она не признала. По вычислениям комиссии от продажи одного пуда свечей получается роста 20 р. 45 к.; следовательно, за 15 пуд. 27½ ф. должно поступить в церковную кассу 320 р. 81 к. Причислив эти деньги к приходу – 1235 р. 35 к., таковой будет – 1556 р. 16 к., расход тот же – 1713 р. 35 к., все таки получается перерасход, в количестве 157 р. 49 к. В числе перерасхода значится 17 р. 50 к., переполученные А. Севостьяновым в жалованье, которые подлежат исключению из перерасхода, какового после этого будет состоять 139 р. 99 к. Почти на это число (137 р.) предъявлен иск к храму. Очевидно, что церковныя нужды покрывались чужими деньгами.

Акинфий Севостьянов утверждает, что не признанныя комиссией в приходе свечи 3 п. 10 ф. действительно поступили на приход и проданы. От продажи их получился рост 66 р. 46 к., которые пошли на пополнение перерасхода. Таким образом, перерасхода осталось 73 р. 53 к.

Невольно напрашивается вопрос: из какого же источника расходовались деньги на нужды храма, если в нем не было своих денег. Весьма понятно: Акинфий Севостьянов расходовал или свои деньги или деньги, не уплаченныя свечнику Крисанникову за забранныя у него разновременно свечи. Так или иначе А. Севостьянов имеет право на возврат ему 73 р. 53 к. Не удовлетворивши А. Севостьянова, на храме будет лежать черное пятно.

Если бы комиссия отнеслась к проверке книги безпрестрастно, то она увидела бы то же, что объяснил попечитель в своем докладе.

Но комиссия отодвинула справедливость в сторону, по этому вражде дано больше пищи, — она дошла, наконец, до того, что брат брату разбил палкой голову, это произошло в церковной ограде.

Вот до чего доведены личные счеты о. Константина.

Вопрос о возврате А. Севостьянову 73 р. 53 к. стоит открытым, ибо вся комиссия, не желая сознаться в своей ошибке, повлекшей напрасную трату денег на судебную волокиту более 50 р, направлена в разрез правде…

X.

Газетныя известия несли старообрядцам вести из С.-Петербурга о веротерпимости, а вслед за ними воспоследовал и закон.

В именном Высочайшем указе Правительствующему Сенату, 12 декабря 1904 г. (п. 6) сказано: Его Императорскому Величеству благоугодно было повелеть:

«Для закрепления выраженнаго нами в манифесте 26 февраля 1903 г. не уклоннаго душевнаго желания охранять освященную основными законами Империи терпимость в делах веры, подвергнуть пересмотру узаконения о правах раскольников, а равно лиц, принадлежащих к инославным и иноверным исповеданиям, и не зависимо от сего принять ныне же в административном порядке соответствующия меры к устранению в религиозном быте их всякаго, прямо в законе не установленнаго, стеснения. «

Глубокий стон старообрядцев, горькия слезы их, дошли к пристолу Божию. Господь направил сердце Царево на путь справедливости.

Газеты с Царским указом передавались из рук в руки. Каждаго старообрядца интересовали они.

Существовавшая вражда между православными и старообрядцами схоронилась куда-то, — все забыли о ней.

Переполненныя чувства благоговения и радости общества просились к выходу. Они принесены к стопам Государя Императора в телеграмме, от 25 февраля 1905 г., уполномоченных от общества старообрядцев: отставных Войсковых Старшин А. Д. Ламонова и П. Ил. Золотова, следующаго содержания:

Петербург. Военному Министру.

Просим Ваше Высокопревосходительство повергнуть к стопам Его Императарскаго Величества Государя Императора верноподданническия чувства старообрядцев, казаков станицы Кавказской, Кубанской области, выраженныя в прилагаемой телеграмме:

Государь Всемилостивейший! Тяжелое испытание послал Господь на Русь Православную. – Он же с высоты небесной воздаст Тебе, Помазаннику Своему, силу перенести это испытание. Ты, Государь Великий, в предначертаниях своих идешь на встречу нужд верноподданных своих, на благо им. В ряду милости Ты, Государь, даруешь и нам, старообрядцам, новыя права и свободное исповедание веры по отеческим книгам и заветам. Мы возносили и возносим от чистых сердец наших теплыя молитвы ко Господу сил о даровании Тебе, Державному Царю нашему, победы над врагом внешним и внутренним и о ниспослании здравия и долгоденствия Тебе, Государь, и Твоему Августейшему семейству, на страх врагам и на славу Руси Православной. Верь, Государь Всемилостивейший, что мы, старообрядцы казаки Кавказа, искони верные сыны своих Царей и Родины. » Подписали уполномоченные от старообрядческаго общества казаков станицы Кавказской, Кубанской области, отставные Войсковые Старшины Антон Ламанов, Павел Золотов.

1-го марта 1905 г. получена ответная телеграмма:

Кавказская станица Кубанской области.

Отставному войсковому старшине Ламанову.

«На всеподданнейше доложенной телеграмме, подписанной Вами и отставным войсковым старшиной Золотовым с выражением верноподданнейших чувств старообрядцев казаков Государь Император собственноручно изволил начертать»: «прочел с удовольствием». 3878. Генерал-Адъютант Сахаров».

Старообрядцы поднялись на работу, закипела она, главным образом, в центре старообрядчества, в г. Москве, где собрали случаи гонений, притеснений, самоуправий и проч. и проч., чинимых над старообрядцами со стороны властей правительственной и духовной господствующей церкви; объемистую книгу образовали эти случаи грустнаго воспоминания.

Уполномоченные от всего старообрядчества матушки Руси представили в комитет Министров перечень своих нужд в деле свободнаго отправления богослужения, предоставлении прав старообрядческой церкви открывать храмы, молитвенные дома, часовни, скиты и обители и ея духовным лицам.

17 апреля 1905 года, в день празднования Воскресения Христова, возсиял свет Христов.

В этот день обнародован Именной Высочайший указ Правительствующему Сенату. – В нем начертано следующее:

«В постоянном, по заветам предков, общении с святою православною церковью, не изменно почерпая для себя отраду обновления сил душевных, мы всегда имели сердечное стремление обезпечить каждому из наших подданых свободу верования и молитв по велениям его совести. Озабочиваясь к выполнению таковых, мы в число намеченных в указе 12 декабря преобразований включили принятие дейстительных мер к устранению стеснений в области религии».

Вот главные пункты, в извлечении, в сокращенном виде, из утвержденнаго положения:

Пункт 1-й. Отпадение от православной веры в другое христианское вероучение не подлежит преследованию.

2) При переходе одного из супругов, исповедующих христианскую веру, в другое вероисповедание, все дети, не достигшия совершеннолетия, остаются в прежней вере при другом супруге. При переходе обоих супругов дети до 14 лет следуют за родителями, а достигшия сего возраста остаются в прежней религии.

4) Разрешено христианам не крещенных подкидышей и детей неизвестных родителей крестить по обрядам своей веры.

7) Присвоено наименование «старообрядцев», взамен названия «раскольников».

8) Сооружение молитвенных домов, разрешение ремонта и закрытие их должны происходить применительно к основаниям для храмов инославных исповеданий.

10) Разрешено духовным лицам свободное отправление духовных треб, с воспрещением лишь надевать священнослужительское облачение, когда сие будет возбранено законом.

Надевание облачения относилось к «публичному оказательству раскола», за что по ст. 92 угол. улож. виновный подвергается денежной пени не свыше 30 р.

Высочайше утвержденным 14-го марта 1906 г. мнением Государственнаго Совета ст. 92 я отменена. Следовательно, священно служительское облачение не преследуемо и, значит, не наказуемо.

13) Установлено, что для разрешения постройки, возобновления и ремонта церквей и молитвенных домов необходимо согласие духовнаго начальства подлежащаго инославнаго исповедания, наличность денежных средств и соблюдение технических требований устава строительнаго.

Высочайший манифест 17 октября 1905 г. с правозглашением свобод, в числе которых и свобода совести, еще более поднял дух старообрядцев в их свободном отправлении богослужения.

XI.

Свобода в богослужении вызвала к деятельности старообрядческое общество ст. Кавказской. Стали слышаться голоса общественников о постройке колокольни и о приобретении колоколов.

Вспомнили про долги в церковь, главным образом, за деньги от продажи колоколов.

Найдена книга с записями кому и сколько дано денег заимообразно. Оказалось, что роздано 964 руб., на пополнение которых в течение 10 лет поступило только 224 руб. Состоит в долгу 740 руб. Цифра весьма солидная для небогатаго общества.

Засуетилось общество; засевшая мысль иметь благовестный звон безпокоила всех. Общество стало понукать должников представить деньги те стали уклонятся под разными предлогами, даже ходить перестали в храм; некоторые взнесли в течение 1906 г. 107 р., это ⅐ часть долга. Некоторые предложили сделать налог с венцов, другие послать с побором, потом сделать капитальный ремонт храму и устроить в нем колокольню. Предположили обложить храм кирпичем, увеличить просветы (окна), поднять на фундамент. Такой ремонт потребовал- бы десятки тысяч. Общество пришло к такому решению: колокольню устроить временную, деревянную, особо от храма; в отношении же самого храма обсудить дело особо; настоятельно потребовать долги, к упорствующим предъявить иск в суде.

Попечитель храма А. Д. Ламонов, 29 августа 1905 года, возбудил ходатайство о разрешении построить колокольню.

На это ходатайство Кубанское областное правление ответило, что на основании закона молитвенные дома старообрядцев не должны иметь внешняго вида православных храмов и при них не должно быть наружных колоколов, — по этому ходатайство о постройке колокольни не подлежит удовлетворению (надпись № 41590, д. № 1-1905 г. старообр. мол. храма). 7 ноября того же года попечитель обратился с такой же просьбой к Наместнику Кавказскому.

В ожидании ответа от Наместника прошло около 5 месяцев.

В конце марта месяца 1906 г. в станицу Кавказскую прибыл купец Ефим Ефимович Литвинов и объявил старообрядческому обществу о своем желании пожертвовать для храма колокола, которые уже заказаны и прибудут в станицу к 15 мая.

Медлить, следовательно, некогда. Общество решило приступить к постройке временной деревянной колокольни. На такую постройку в храме деньги имелись.

Во второй половине апреля месяца 1906 года застучали топоры, завизжали пилы. – Работа в ходу.

Старообрядцы, упоенные Царской милостью, простившие врагам своим все их прегрешения, не видели, что прощенные остаются теми же врагами, следящими за каждым шагом их, что бы во время подставить ногу.

Визг пилы неприятно воздействовал на слабые нервы единоверческаго священника о. Иоанна Прудникова. Не мог он перенести того, что раскольники, получив свободу в своем веровании, получили право строить храмы, скиты и др.

Жилка полицейскаго чиновника в рясе затряслась в нем от негодования и злобы, а главным образом боязнь за не устойчивость своей паствы.

Вот что пишет епископ Ставропольский и Екатеринодарский Начальнику Кубанской области.

«Священник Покровской единоверческой церкви ст. Кавказской Иоанн Прудников донес мне, что старообрядцы ст. Кавказской начали строить при своей моленной колокольню и в настоящем мае месяце намерены вознести на нее 5 колоколов. К сему присовокупил, что если это будет позволено старообрядцам, то он, священник Прудников, не может ручаться за переход единоверцев обратно в раскол».

«Сообщая об изложенном и, применяясь к циркуляру Министра Внутренних Дел от 15 мая 1905 г. за №20, имею честь просить распоряжения Вашего Превосходительства о принятии надлежащих мер к недопущению постройки колокольни и вознесению на нее колоколов». (Письмо от 15 мая 1906 г. № 10066).

Донесение свое о. Иоанн Прудников направил по одному пути. А сторож той же церкви мещанин Трофим Вознесенский, от 24 апреля того же года, донес Начальнику Кубанской области о следующем:

«Старообрядцы ст. Кавказской, Кубанской области, во главе своих лжепопов открыто ходят с крестным ходом, лжепопы их при хождении с крестным ходом публично облачаются в священническия облачения, наняли строить на своей моленной колокольню и заказали 5 колоколов, которые к 1-му мая будут доставлены на место.

При совершении ими незаконнаго хождения с крестным ходом, облачение лжепопов публично, постройка колокольни и будущий звон колоколов православный народ сильно возмущает, а посему покорнейше прошу Ваше Превосходительство, не найдете ли Вы возможным все не законныя их действия прекратить».

Невольно напрашивается мысль допустить, что и этот донос сделан с ведома о. Иоанна Прудникова.

Этот донос вызван следующим фактором:

Во вторник на Фоминой недели 1906 г., после божественной службы в храме, старообрядцы, пользуясь Царской милостью, снарядив духовную процессию в полном смысле: взяты запрестольныя иконы, крест большой, особенно чтимыя иконы, хоругви и пр., духовныя лица в облачениях. Процессия направилась к кладбищу, шла не спеша. Народу полна улица. Сзади, на целый квартал, показалась такая же процессия единоверцев, которая вследствие малочисленности, а может быть с целью, шла скоро, догнала старообрядческую процессию. Казалось бы, воизбежание недоразумений и нареканий, идти таким же шагом; так нет, о. Иоанн почел, что его святость для Бога дороже и должна идти во главе, чтобы первой войти в ворота общаго кладбища. Пока о. Иоанн размышлял об этом, разстояние к кладбищу уменьшалось, а он постепенно врезывался в толпу старообрядцев и в воротах окончательно застрял в толпе, почему и не мог войти первым на кладбище; в этом он почел неуважение со стороны старообрядцев к духовной процессии, пользующейся господствующим положением. Вот вся беда старообрядцев, вызвавшая оба доноса.

По этим доносам Кубанское областное правление предложило сделать распоряжение о не допущении постройки колокольни, если еще не приступлено к работам, в противном же случае составить протокол и передать таковой по подсудности (от 17 июня 1906 г. № 30154).

Пока переписка ходила по административным учреждениям, колокольня была окончена. 17 мая прибыли колокола, а 18 после освящения их и колокольни св. водой они были вознесены на колокольню и благовестным звоном оповестили население о своем благополучном существовании.

О постройке колокольни был постановлен протокол и представлен Атаману Кавказскаго отдела, который отправил его мировому судье, с заключением своим в пользу старообрядческаго общества. Со стороны мирового судьи вызова не было, надо полагать, что он прекратил дело.

В то время когда областная админимтрация посылала гром и молнию на старообрядцев ст. Кавказской, в С.-Петербурге уже было разрешено ходатайство их на постройку колокольни.

Вот что пишет Штаб Кавказскаго военнаго округа, Начальнику Кубанской области.

«Главное Управление казачьих войск отношением, от 29 июля 1906 г. № 16624, сообщило, что по ходатайству о разрешении старообрядцам ст. Кавказской построить колокольню при существующем в названной станице молитвенном доме было сделано сношение с Министерством Внутренних Дел, которое с своей стороны не встречает препятствий к постройке означенной колокольни, при условии соблюдения технических требований устава строительнаго. Прошу доставить установленным порядком в окружной штаб проэкт постройки упоманутой колокольни на утверждение Войсковаго Наказнаго Атамана Кавказских казачьих войск» (отз. № 28033).

Этим и закончилась переписка по преследованию за постройку колокольни.

В апреле м-це 1907 г. Кубанское областное правление возвратило план и фасад построенной временной колокольни.

Кавказское старообрядческое общество не осталось глухим к благотворительному семейству Литвинова, общество выразило ему благодарность в своем приговоре, который приводится здесь дословно.



ПРИГОВОР.

1906 г мая 21 дня. Старообрядческое общество ст. Кавказской, Кубанской области, после божественной службы, слушало предложение попечителя молитвеннаго храма о том, что купец Ефим Егорович Литвинов (ныне умерший) пожертвовал в храм 4 ставника медных посеребреных и паникадило медное посеребреное. Ныне супруга покойнаго Екатерина Семеновна и сын ея Ефим Ефимович Литвиновы пожертвовали для храма 5 колоколов, весом 51 п. Покойному общество выразило благодарность лично на словах, последним же попечитель предлагает выразить благодарность письменно.

Соглашаясь с предложением попечителя, общество считает нужным сказать, что семейство Литвинова – член нашего прихода, оно всегда близко к сердцу принимало нужды нашего храма и охотно отзывалось на помощь ему.

Много лет минуто с того дня, в который мы слыхали последний благовестный звон нашего колокола, призывавшаго на общественное богомоление, с того времени много изменились к худшему материальныя условия нашего ограбленнаго храма. Вместе с тем вера в улучшение положения старообрядцев нами не терялась.

Царския милости, дарованныя нам, старообрядцам, в манифестах 17 апреля и 17 октября 1905 г, к прискорбию нашему, мы не имели возможности ознаменовать приобретением ценнаго предмета, достойнаго важности Царских милостей на память потомству; лишь теплая молитва о здравии и долгоденствии Царя нашего утешила сердца наши.

Екатерина Семеновна и Ефим Ефимович Литвиновы пришли на помощь к нам, пожертвовав храму колокола в память о себе и о покойном Ефиме Егоровиче.

Глубокою верой в Бога живет Русь Православная; обильна она и добрыми людьми.

Общество постановило: выразить Екатерине Семеновне и Ефиму Ефимовичу Литвиновым глубокую благодарность от всего нашего общества за пожертвование колоколов для нашего храма. Внести в храмовой синодин имена жертвователей для поминовения о здравии Екатерины и Ефима и за упокой Ефима, как благотворителей храма. Приговор этот по подписании поднести Екатерине Семеновне и Ефиму Ефимовичу Литвиновым. В том и подписуемся (следуют подписи).

Кроме того г. Литвинов пожервовал 3 фарфоровых свечи для лампад пред иконами: Христа Спасителя, Пресвятой Богородицы и Святителя Николы чудотворца.

XII.

Выше сказано, что общество отложило обсуждение вопроса о капитальном ремонте храма.

28 мая 1906 г., после божественной службы, снова поднят вопрос о храме. Он вызвал оживленныя прения между членами общества. Наконец пришли к одному решению, в чем и постановили приговор:



ПРИГОВОР.

1906 г. мая 28 дня. Старообрядческое общество ст. Кавказской, Кубанской области, быв сего числа на сборе около молитвеннаго храма, выслушало предложение попечителя нашего храма о том, что храм наш, вследствие прироста нашей семьи, в настоящее время оказывается тесным, в большие праздники почти ⅓ прихожан не помещается в нем, оставаясь на открытом воздухе; в нем температура скоро повышается, что вредно отражается на св. иконах и церковной утвари; иконостас необходимо обновить; священническое облачение пополнить и имеющееся обновить; пополнить круг богослужебных книг и приобрести некоторыя певческия книги; через год потребуется наружная покраска храма. Пополнить эти нужды потребуются тысячи руб., их у нас нет, нет и источника; доход от продажи свечей покрывает только мелкия нужды по храму.

Соглашаясь с предложением попечителя и в виду того, что во время посещения храма Начальником Кубанской области, а также Атаманом Кавказскаго отдела их внимание обращено на то, что храм не вместительный, низкий, не имеет достаточно света, — постановило: 1) теперь же предложить должникам в церковныя суммы взнести деньги не позже 1 октября сего года; 2) облагаем получивших пай земли тремя рублями, а полупай – 1 р. 50 коп. ежегодно, с тем, что деньги безпрекословно должны быть взнесены церковному попечительству к 1 октября ежегодно, до тех пор, пока найдем нужным отменить этот приговор. Составить список получившим паи, который объявить нам, чтобы каждый знал участие свое в самообложении на храм и чтобы исключить тех, которые по разным причинам заслуживают освобождения от обложения; 3) иногородния семейства, состоящия прихожанами храма, пожеланию могут участвовать в пожертвовании на храм. Приговор этот входит в силу с сего числа. В том и подписуемся: (следуют подписи 77 чел.).

По списку оказалось: полных паев 274 и полупаев – 51. Подлежит взносу 898 р. 50 коп.

В течение 1906 г. взнесено 302 р. 75 к., не взнесено 595 р. 75 коп.

В 1907 г. взнос получился еще меньше. Некоторые члены общества подали голоса, что они вовсе не желают участвовать в самообложении, в числе таких были подписавшие приговор. Как бы в ответ на это послышались голоса получить обратно свои взносы. Этого только и не доставало, что бы показать свое усердие к храму.

В приходе имеется два священника, на которых лежит святая обязанность позаботиться о своем о своем кормильце храме. Ведь, благодаря ему один имеет хороший капитал и 1000 дес. земли в отдаленной Сибири; другой – только круглый капиталец. Участие этих лиц, если не материальное, то добрым словом, было бы сильнее всяких понуканий со стороны попечительства. От этого дела они стоят в стороне и думают: только один о приумножении плодов земных, а другой об увеличении серебренников. Ведь, ни тот ни другой не коренные жители станицы, — поэтому интересы храма и духовный интерес прихожан стоят у них на последнем месте; на первом же месте стоит собственный интерес их от храма, как от дойной коровы.

При таких духовных руководителях возможны не толь разрушения храмов, но и распадение самой церкви, ибо вся цель их жизни только самообогащение, а не поддержание духовно нравственной силы паствы, на которой зиждется церковь.

Молитвенный храм отстоит в 30 — 40 саж. от глубокаго обрыва к р. Кубани, который, вследствие значительности подпочвенной воды, образующей подземные ходы, обваливающиеся от времени, год от года, приближаясь к храму, угрожает безопастности его; примеры к тому имеются. Так, в 1832 г. обрушилось две улицы станицы, ранее очищеныя от построек; постепенное обрушивание продолжается и теперь; а в 1898 г. совершенно не ожиданно обрушились десятки сажень земли с постройками Кавказскаго миссионерскаго монастыря. В виду такой опасности производить капитальный ремонт нынешнему храму и пристроить к нему кирпичную колокольню, на что в общем потребуется не менее 10-ти т. р. – едва ли будет производительно. К этому именно вопросу некоторые прихожане отнеслись вполне сознательно и предложили собирать капитал на сообружение новаго храма, в другом, безопасном, месте и даже указали таковое – свободную площадь, примыкающую к старообрядческому кладбищу, находящемуся теперь внутри населения, главным образом старообрядческаго. Существующему храму производить только необходимую ремонтировку.

Поговорили, пошумели и, расходясь, сказали: одни: там делать храм – я денег не дам, другие: «на затрату больших денег на этот храм я не согласен и денег не дам, » что и вызвало голоса о возврате внесенных денег.

У станичников есть желание иметь хороший храм, но не меньшее желание их и уклониться от расходов денег из собственнаго кармана, прикинувшись «казанскими сиротами».

Казалось бы, что настал час пастырям выступить с горячим словом, возвысить пред паствой голос Св. Апостолов, сказавших: «Богови отлученных не подобает оскверняти, освящена бо суть, аще сосуд есть или ино что … вся бо та Богови возложена суть и не достоит их на свою потребу взимати … (толков. на 73 прав. св. апост. Л. 20, Кормчая). Их этого ясно, что не только взносы в церковь брать обратно грешно пред Богом, но и не выполнение обещаннаго для храма так же грешно, те и другие уподобляются Ахару, укравшему: «яже еще не принесена бяху, ни освящена Богу, а токмо обещана и обаче прият мест» (там же).

Духовные пастыри оказались не на высоте своего призвания, вместо того, чтобы склонить общество к единодушию, они по старались вселить раздор, вследствие чего общество разделилось на две части: одна желает построить новый храм, другая во главе со священниками, желает сделать капитальный ремонт с колокольней стараго храма. Причина к тому заключается в следующем: один священник живет около храма, другой имеет здесь же, постоянную квартиру для отдыха после церковной службы.

Станичное общество, по хадатайству попечителя, в 1906 г. определило 1000 р. из станичных сумм на ремонт стараго храма, но вследствии не урядицы в старообрядческой семье пока отложило выполнение приговора своего.

XIII.

В Именном ВЫСОЧАЙШЕМ указе Правительствующему Сенату 17 октября 1906 г. Государь Император сказал: «В душевном стремлении нашем обезпечить за всеми российскими поддаными свободу исповедания веры и общественной молитвы, согласно велениям совести каждаго … Продолжая это дело мира и любви, ныне признали Мы за благо в видах устроения внутренней жизни … определить точными правилами порядок образования и действия старообрядческих общин последователей старообрядческих согласий … мера сия послужит к укреплению в старообрядцах веками испытанной преданности их престолу и отечеству и вящшему возвеличению силою истины и свободнаго убеждения общей матери нашей святой церкви православной.

Общество решило образовать у себя старообрядческую общину.

А так же к храму имеют прибежище одноверцы, проживающие в ближайших станицах области и в селах Ставропольской губернии, то им сделано предложение чрез священников заявить свое желание приписаться к имеющей образоваться общине в ст. Кавказской.

Вместе с тем попечитель храма писал Преосвященному Феодосию: «Опасаюсь, что в нашем обществе едва-ли пройдет благополучно образование общины. Вам известно, что наше общество представляло две партии, теперь как слышно, из них выделяется 3-я партия, по числу священников. Само собою разумеется, что каждая партия будет выставлять своего священника, а это поведет к тому, что ни один из них небудет избран, так как голосование должно быть закрытым, между партиями возникнет вражда, окончания ея и опасаюсь я, — могут произойти серьезные неприятности. Это обстоятельство сильно безпокоит меня, — умолчать о нем пред Вами я почитаю грехом для себя. Вы Богом избраны руководить нами, Вы облечены известною властью, в силу чего имеете возможность оградить будущую общину. В противном случае благоразумнее будет оставаться в прежнем положении, пока священники сами убедятся в своем незаконном положении. Вам известно, что к нашему церковному приходу причислялись наши христиане, живущие в некоторых селах Ставропольской губернии, они не заявили нам о своем желании вступить в нашу общину, между тем наши священники, в силу стараго знакомства, будут наезжать туда для исполнения треб, из этого получится «беглопоповство», а это к добру не поведет. Что бы избежать этого, я прошу Ваше Преосвященство предложить нашим христианам поспешить приписаться к общинам или образовать свои общины. Если будут желающие приписаться к нашей общине, тогда вопрос о числе священников несколько смягчится» (письмо от 14 ноября 1906 г.).

Епископ Феодосий ответил так: «можете двоих священников поместить, чтобы они были известны у правительства. Если же вы настаиваете, что бы они не ездили по сторонам, того нельзя сделать, до тех пор пока в некоторых местах будут священники» (письмо от 18 января 1907 г.).

Три недели протекло в ожидании желающих приписаться к общине.

26 ноября 1906 г. подано прошение, подписанное 62 человек. прихожан, в Кубанское областное правление, о желании образовать общину, с распространением деятельности ея на станицу Кавказскую и хутор Романовский.

Кубанское областное правление указом своим, от 20-21 декабря 1906 г. № 61713, сообщило Атаману Кавказскаго отдела, что Кавказская старообрядческая община внесена в установленный реестр, 1 января 1907 г. указ этот объявлен обществу.

Итак, образовалась Кавказская старообрядческая община и вошла под защиту Российских законов.

Остается теперь ввести внутренний распорядок, а это дело не легкое, при таком враждебном настроении членов общины.

По имеющимся в общине сведениям к 1 января 1907 г. коренных жителей состояло: мужчин 540, женщин 578, всего 1118 душ, всех возрастов.

Имеющих право голоса, т. е. от 25 лет и старее, к 1 ноября 1906 г. имелось 202 чел. мужчин.

На 2 число февраля 1907 г. назначено общее собрание членов общины для объявления об утверждении общины, для избрания духовных лиц и лиц в совет общины. Об этом 1 января объявлено священником в храме и расклеены объявления на дверях храма и на церковной ограде.

Чтобы достойным образом провести в жизнь общины утвержденныя Государем Императором правила об образовании общин, попечитель храма А. Д. Ламонов составил записку, от 19 января 1907 года, общему собранию старообрядческой общины ст. Кавказской и хут. Романовскаго, в которой предложил собранию вопросы и разрешение их на обсуждение общаго собрания.

Записка приготовлена для прочтения на предвыборном собрании общины, 28 января, с целью облегчить, обдумать на досуге разрешение вопросов. Содержание записки представляет интерес. Записка приводится здесь целиком.



Записка попечителя старообрядческаго молитвеннаго храма станицы Кавказской, Кубанской области А. Д. Ламонова *).

19-го Января 1907 года. Ст. Кавказская.

Общему собранию старообрядческой общины ст. Кавказской и хут. Романовскаго.

*) Обращаем внимание православнаго читателя на эту записку: здесь есть чему поучиться. Ред.

Именным Высочайшим указом Правительствующему Сенату, 17 октября 1906 года, утверждены правила о порядке устройства последователя старообрядческих согласий общин, а также о правах и обязанностях сих лиц.

Все, что изложено в правилах, вырабатывали сами старообрядцы.

По нашей просьбе у нас утверждена община; о чем я объявил Вам 1 числа сего месяца.

Наша община должна начать жить новой жизнью в той раме, которую мы, старообрядцы, сами построили для себя; хороша она, плоха она – мириться надо; если будут недостатки, они скажутся и, вспоследствии, будут исправлены. К существовавшим до сих пор порядкам возвращаться грешно, то были безпорядки, осуждаемые церковными законами.

Община увидит свет, если во главе ея будут стоять лица не слепыя. Благоустройство ея зависит от нас самих.

Первое общее собрание членов общины созывается на 2-е февраля, о чем уже сделано оглашение в храме и вывешено объявление.

Этому собранию, как первому, предстоит разрешить трудныя задачи: 1) Установить, куда должно поступить имущество общины, вслучае закрытия ея; 2) Выделить из среды своей не имеющих права голоса в общем собрании; 3) Избрать духовных лиц; 4) Избрать лиц в совет общины и 5) Составить смету доходов и расходов по делам общины и храма.

Учреждение общины – дело новое; каждый из нас знает, что всякое новое дело, как бы то ни было обдумано хорошо, без ошибок не обходится. В общинных делах также возможны ошибки, к ним надо отнестись снисходительно, их можно исправить впоследствии.

Во всех вероисповеданиях христианских и не христианских духовным лицам отведено почетное место, как руководителям духовной жизни человека, общества и даже целаго народа.

Имея в виду, что в настоящее время раион деятельности наших священников очень обширен, я, по получении указа 17 октября, в интересах семейств, прихожан нашего храма, живущих по селам Ставропольской губернии и в некоторых станицах области, а также в интересах самих священников, советывал последним предложить тем семействам приписаться к нашей общине или куда пожелают, о чем я просил и нашего преосвященнаго Феодосия, 14 ноября прошлаго года, но по 26 ноября заявления ни откого не поступило, почему общество и заявило в Кубанское областное правление, что деятельность общины распространится только на ст. Кавказскую и хут. Романовский. Только в этих местах наши священники имеют право исполнять духовныя требы; в других местах они навлекут неприятности на себя и на нашу общину.

Наша община уже имеет священников; казалось бы другого выбора быть не должно. Закон требует избрания духовных лиц. Требование закона мы обязаны исполнить безпрекословно. Священник, как лицо должностное, подлежит избранию посредством закрытаго голосования, на основании прим. к ст. 19 прав., подтверждением этому служат ст. 23 и 29.

Я обращаюсь к Вам, братие, с просьбой забыть нашу вражду, — простим друг другу обиды наши, вооружимся духом смирения, любви, призовем на себя благословение Божие, оно поможет нам разрешить трудныя задачи наши.

На Ваше усмотрение я предложу Вам мои соображения к разрешению задач; Ваше право принять и не принять их.

• Об имуществе общины. На основании закона (ст. 5) община должна установить, как поступить с имуществом, в случае закрытия общины? Я предлагаю: капитал и движимое имущество передать в распоряжение нашего епископа. – Молитвенный дом с его внутренним украшением (иконы, хоругви, паникадилы и проч.) и обстановкой оставить для выполнения обрядов в том христианском духе, как было до утверждния общины. Если это не может быть допущено, то церковное украшение и обстановку передать также в распоряжение нашего епископа, а здание храма пожертвовать поморской общине ст. Кавказской или оставить для школы.
• О праве голоса на общем собрании. На станичных сборах лишены права голоса те, кто содержался в тюрьме за воровство, мошенничество и др. Между членами нашей общины есть такия лица. По моему разумению лишить права голоса тех, которые в течение последних 3-х лет подвергались тюремному заключению и не подают надежды на исправление поведения. Затем освободить от участия в общем собрании: по старости лет, если от таких лиц общее собрание не может ожидать советов разумных; по болезни физической и умственной; отсутствующих всегда или большее время года. Всем им составить список, утвердить его приговором общаго собрания, а также отметить их по общему списку.
• О совете общины. В состав совета общины входят духовныя лица и избранныя от мирян не менее 3-х лиц, на 3 года. На совет возложена законом ответственная обязанность и переписка по делам общины. Это могут оправдать только хорошо грамотные, опытные и знакомые с делопроизводством лица. Малуграмотные, не опытные люди могут уронить нашу общину в глазах тех, с кем совету придется иметь дело по интересам общины. В ст. 6 указано, что если в деятельности общины обнаружатся действия, противныя закону и ограждающим нравственность постановлениям, начальству предоставлено право приостанавливать действия общины и предлагать о закрытии ея. Как видите, братие, совет должен быть всегда на страже, чтобы во время оградить общину от опасности.

Я советую избрать 4 — 5 лиц от мирян, хорошаго поведения, при упомянутых выше условиях. Один из них будет церковный староста, двое – исполнять разныя надобности по общинному хозяйству и по храму, один председатель совета, который, руководя делами общины, будет вести канцелярию совета; духовныя лица имеют свое назначение; совет представить из себя общинно-церковное попечительство. В особом церковном попечительстве надобности не будет, оно закроется со 2-го февраля.

Члены совета не облечены ни какими правами по наложению взысканий на членов общины за то или другое не исполенние поручений, приказаний и др., поэтому совесть наша должна подсказать нам, что избранныя нами лица должны пользоваться особым уважением и почетом с нашей стороны, — мы должны принимать их советы и исполнять их не отложно, если они направлены на благо общины; на случай требования о созыве общаго собрания, мы должны оставить свои домашния дела и идти на собрание. Только при полном доверии к совету община будет благоустраиваться.

В совете должна образоваться канцелярия: книги, журналы, дела, посемейные списки и проч., потребуется канцелярская обстановка: стол, стулья, шкаф и проч. – Про помещение я не говорю, его нет, но оно нужно теперь-же, прийдется нанять, пока построим здание для школы. На первоначальное обзаведение обстановкой потребуется не менее 100 р. Надо просить станичный сбор пособить нам в этом деле, в возмещение нашей доли участия в квартире для священника господствующей церкви, — в противном случае из церковных сумм заимообразно.

• Составление сметы. Община и совет должны знать свои денежныя средства и обороты в течение года, а это достигается при условии иметь смету доходов и расходов.

Доходы: а) от обложения на ту или другую общинную надобность; б) от продажи свечей; в) кружечный сбор; г) % за сорокаусты, заказныя обедни, молебны; д) от просфор; е) на венцы за бракосочетание; ж) от крещения младенцев; з) от погребения умерших со святостью; и) от продажи огарков.

Расходы: а) покупка свечей; б) жалованье членам совета *) исключая духовных лиц; в) жалованье просфорне, покупка муки для просфор, дрова, ремонт просфорных форм и др., г) ремонт храма; д) постройка здания для школы пения и грамоты; е) обновление св. икон; ж) приобретение книг для храма, для библиотеки и ремонт книг; з) приобретение облачений; и) уборка храма; i) содержание канцелярии; к) на непредвиденные расходы.

К 1 января сего года состоит долгу в церковныя суммы за членами общины 697 р. Пополнение долга идет очень медленно, а некоторые заявили, что они не признают за собою долга. Общему собранию надлежит решить этот вопрос неотложно.

28 мая прошлаго года Вы, братие, постановили свой приговор, которым обложили себя 3 мя рублями от пая земли и 1 р. 50 к. от полупая, с тем, чтобы деньги взнести к 1-му октября того же года. Таких денег должно поступить 919 р. 50 к., а их взнесено только 120 р. Если из подлежащих к поступлению 919 р. 50 к. исключить, положим 150 р., на тех кои заслуживают сложения по разным уважительным причинам, всетаки не взнесено около 650 руб. Цифра, как видите, весьма крупная. Вина наша, что мы так невнимательно относимся в своему собственному решению. Общему собранию надо серьезно обратить внимание на это дело.

*) Курсив наш. Нам кажется, что это – напрасно: служение церкви есть богуугодная повинность, служба безкорыстная, безмздоимная. Ред.

К 1 января 1907 г, по церковной книге состоит: наличных денег 75 р. 37 к., в Государственной сберегательной кассе 684 р. и свечей на сумму приблизительно 170 р. Долгов за храмом нет.

Вот, приблизительно, все, что нужно для составления сметы доходов и расходов на 1907 г.

5). Об избраний духовных лиц. В настоящее время у нас 3 священника, из них 2 штатные, так сказать, а третий о. Дмитрий Золотов, свободный, прибывший на родину из другой епархии, по болезни. Нам известно, что он не лишен права священнодействовать; он наш общинник по рождению, по этому при общем желании или даже при желании нескольких членов общины он имеет право быть внесенным в избирательное производство.

Вы разделились на 3 партии, каждая будет подавать голос за своего священника, при поверке голосов ни один из них не получит должнаго числа голосов, следовательно мы рискуем остаться без священника до поры до времени. Мы составляем одну семью-общину, у нас должен быть общий интерес, а не партийный. Припомните нашу пословицу: «гуртом и батьку хорошо бить». Она выражает силу, когда соберутся все к одному делу и безсилие в одиночку, парии те же одиночки. Нам нужно соединиться и мирно решить вопрос о священниках.

При разрешении этого вопроса необходимо знать силу общины, т. е. численность ея. Ко времени утверждения общины, или, правильнее, к января 1907 г., коренных жителей: мужскаго пола всех возрастов 540, женскаго – также всех возрастов 578, всего 1118 душ. Приход не велик, только для одного священника. Если принять во внимание число душ, приблизительно 200, иногородних лиц, проживающих в станице, то и тогда посильно одному священнику. Число лиц причта определяется численностью прихода. Так: приход, имеющий 700 душ мужскаго пола: священник 1, псаломщик 1; более 700 душ: священник, диакон и псаломщик.

Теперь напрашивается вопрос: в силах ли мы содержать даже 2 священников и 2 уставщиков без помощи со стороны?. Я нахожу нужным предложить вам следующее: спросить священников: могут ли они жить безбедно на одни доходы собственно от нас?

Если могут, то пусть сами назначат число священников. Если не могут, то по моему мнению для нашего прихода довольно одного священника и два уставщика. Право выбора священника остается за нами.

По получении у нас указа, я советывал священникам, чтобы они, во время отъездов их на сторону, приглашали своих духовных детей приписаться в нашу общину. До сих пор ни от кого заявления не поступало. Думаю, что священники принебрегли моим советом, предполагая вмешательство мое, как попечителя, в их интересы; вместе с тем они, как надо думать, не пожелали внимательно вникнуть в слова новаго закона: «местности, на которыя предполагается распространить деятельность общины» (ст. 8 п. в.). Если бы поступили заявления со стороны, то район деятельности общины разширился бы и работы хватило бы даже на 3 священников. В настоящее время наши священники не имеют право посещать бывших своих прихожан для исполнения треб без риска за свое положение и за участь общины. Имеющие духовную нужду должны прибывать в станицу.

Многие из вас, братие, не знают о тех порядках, которые существовали и ныне существуют только у нас в приходе. Это скорее безпорядки, чем порядки. Теперь надо вывести их и ввести порядок, обезпечивающий жизнь нашей общины, как находящейся под защитой закона. Я изложу вам существующие непорядки на ваше усмотрение:

а) Вам известно, что наши священники не только самовольно отъезжают на сторону для исполнения треб почти чрез неделю, но даже не извещают один другого, не смотря на то, что несвободны в данную неделю. Получив приглашение, они бросают приход, отъезжают на несколько дней, даже недель. Этот порядок предосудителен, его надо устранить. Я предлагаю просить нашего преосященнаго установить, чтобы приглашения делать чрез председателя совета, а не чрез священника. Должен отъезжать свободный от службы священник или по соглашению их между собой. Отсутствующий священник должен записаться в книгу, в которой отмечается: место, время отсутствия и время возвращения. Дальнейшее пребывание в отсутствии может вызвать неудовольствие со стороны другого священника, по этому более необходимаго времени отсутствия допускать не следует, что сами священники должны исполнять в собственных интересах, и в исполнении подобных же приглашений с другой стороны.

б) Вступив в должность попечителя храма, я хотел знать церковное имущество, но оно не было описано и ни кто, кроме священников и Фомы Зрянина, не знал, что было церковное, что не церковное, следовательно той или другой вещи могло быть несколько хозяев, ту или другую вещь мог присвоить каждый. Одно евангелие завезено о. Константином в сел. Московское и оставлено там, а оно стоит не менее 6 руб. Я просил его возвратить то евангелие или деньги по стоимости, но ни того, ни другого не получено. По описи, составленной по моему настоянию, значится 8 риз, некоторыя из них не ризы, а обноски, – это каждый из вас видит. Лучшия ризы священники вынесли из храма, как свои собственныя, пожертвованныя им добрыми прихожанами в их пользу. Я заявлял об этом вам, вы отнеслись к этому снисходительно. С вашей стороны это похвально, но со стороны священников это предосудительно, они знают церковныя правила по этому случаю. Вы послушайте что говорят правила: «мы бо она едина даяти возбраняем, яже особным человеком некто дарует, а не святым церквам, или инем честным домом» (Кормчая, л. 323, прав. 49). Или: «…Богови отлученных не подобает оскверняти… принесением бо их в Божию церковь освящается таковая, не подобает убо взяти от церкви ни иного какого сосуда, ни ризы, ни платна, не достоит их на свою потребу взимати…» (там же л. 20, пр. 73). Есть и другия основания. Ясно, что дар приносится церкви, а не человеку, и если вещь внесена в церковь тем она освящается и составляет дар ей, а не человеку. Священник этим даром пользуется временно, пока состоит в этом храме, с переводом же в другой храм дар не уносится, ибо и в том храме такой же порядок. Правильно ли поступили наши священники? Ведь они же привели наши ризы в обноски, служа в них почти ежедневно сорокоусты, заказныя обедни и проч., брали их в разъезд на сторону, свои интересы пополняя и ризы свои сохранили. Что же получила церковь? Только то, что ея ризы потерли и богослужебныя книги побили. Я предлагаю просить преосвященнаго Феодосия предложить священникам внести в храм те облачения, которыя они получили в дар во время службы в нашем храме.

6) В течение одного года и 4-х месяцев моей службы попечителем храма оба священника ни одной копейки не принесли в пользу храма, не смотря на то, что большее время года отсутствовали на сторону для исполнения треб, особенно о. Константин. О. Исидор передал попечительству 26 р., собранные им на постройку колокольни. Мне известно, что священникам передавали добрые люди деньги на свечи, даже порядочные суммы, но ни одна копейка из них не передана попечительству. Это показывает заботу священников о храме.

Ежегодно в великий пост священники посылают уставщиков на сторону молиться с говеющими, к известному времени и сами отъезжают туда, поочередно, для причащения говеющих св. дарами. Против этого священное писание говорит, что желающие причаститься «да приидут в церковь, посылать св. дары недостойно» (там же л. 75, прав. 14). Я предлагаю просить нашего преосвященнаго воспретить священникам на будущее время нарушать св. писание.

д). Уставщики заявляют, что священники не дают им положенной доли из доходов, а дают «подачки», — об этом известно большинству из вас. Затем: синдоны, платки и др. вещи идут в пользу одних священников. Конечно, при таком порядке мы безсильны требовать от уставщика аккуратнаго выполнения своих обязанностей. Я предлагаю просить священников, что бы доходы, которые они получают, вкладывать в кружку и иметь сундук, в который вкладывать полученныя вещи, а по мере накопления тех и других делить с уставщиками в известных долях.

е). Деньги на проскомидии и литии в руки священников и уставщиков не давать, что бы не отвлекать их от дела, а класть в указанное священниками место, откуда они по распоряжению священника относятся в кружку и записываются в книгу, в которую записывать отсутствующих участников кружки. За время отсутствия частью из кружки пользуются заместители. Таким образом мы освободим священников от толканья их в бока с подачками и они не будут отвлекаться от божественной службы.

6) Во избежание недоразумений и в ограждение общины от гражданскаго начальства, надо просить нашего преосвященнаго установить, чтобы священники не присоединяли к нашей церкви приходящих от господствующей церкви без предъявления теми лицами разрешения на безпрепятственное перечисление. На этот предмет опубликованы правила. Без соблюдения этого правила присоединенное лицо будет показываться в обеих церквах и исполнять обряды в той и в другой церкви и одна из них подвергнется осмеянию.

7) Думаю, что вы, братие, не забыли претензию г. Крисанникова за не уплату ему денег за свечи, забранныя у него для храма, во время ктиторства Акинфия Севостьянова, в то время некоторые из вас проявили возбужденное состояние против Крисанникова и Севостьянова. Тогда же о. Константин просил меня проверить книгу за время ктиторства Акинфия Севостьянова; другие из вас просили меня проверить, кстати, отчет о. Константина по сбору денег и по выписке им сосуда, евангелия и др. вещей.

Чтобы успокоить о. Константина и вас я проверил книгу, результат проверки изложил в письменном докладе, который и объявил вам. Доклад приобщен к делу.

В книге на л. 56 (обор.) я встретил такую запись:»Приход собранным деньгам св. Константином. Собрано от разных лиц 298 р. Израсходовано из них же на сосуд и евангелие, а также и другие предметы 119 р. 90 к. » Как поступлено с остальными 178 р. 10 к. – не видно. Но по описи церковному имуществу против вновь приобретенных вещей показано: сосуд 275 р., евангелие 375 р., из этого видно, что оставшиеся 178 р. 10 к. израсходованы на те и др. вещи.

Надо полагать, что денег собрано прядочно, но они нигде не записаны на приход, что и вселило сомнение. – Деньги собирал, главным образом, о. Константин, он же выписывал и вещи, следовательно ему известна общая сумма собранных денег, если не точно, то приблизительно. За то он может точно помнить сумму уплаченных денег за выписываемыя вещи и у него может быть сохранился счет от магазина или мастерской. Я предлагаю общему собранию просить о. Константина предъявить счеты, а если их нет на лицо, то дать от себя письменное сведение о расходе денег на приобретение вещей. Этим можно успокоить сомнение ваше. Если о. Константин уклонится от дачи отчета им сведения, надо просить нашего преосвященнаго понудить о. Константина исполнить просьбу общаго собрания.

8) Из числа присутствующих членов общаго собрания некоторые безпокоили наших высших духовных лиц просьбой воспретить богослужение о. Константину, как вдовцу, просьба их не уважена и совесть, по этому, не успокоена.

Всем вам известно, что постороняя женщина почти постоянно находится в его доме. Между тем церковныя правила воспрещают вдовым священникам держат в дому своем иную жену, кроме матери, сестры или тетки, только эти лица не имеют зазора. Семейное положение о. Константина вам известно, — оно не может вынуждать его забыть церковныя правила.

Так как многие из вас, братие, не видят, а некоторые не хотят видеть преступление о. Константина против церковных правил и потому готовы поступиться своею совестью в ограждение его. Для успокоения вашей совести послушайте церковныя правила по этому случаю:»Повелевает правило священником безгрешным быти и не имети зазора греховнаго и по неже мнети неким, яко к ним речено есть…» (Кормчая, л. 32, прав. 3). Или Великий Василий к Григорию пресвитеру говорит: «отлучитеся тебе от живущия у тебе жены повелехом. Аще же не отступиши ея, не исправив себе дерзнеши служити, да будеши проклят и приемлющии тя отвержены» (там же л. 248, прав. 87). Или «а на которых попов и дьяконов вдовцов слова нет и улики о падении блуднем, и сами про себя сказали, что после своих жен чисто живут, и они (святители Петр и Фотий) о тех уложили соборне стояти им и пети на клоросех… а не служити ни попом ни дьяконом вдовым святей литургии…» (стоглав гл. 80). Слышите, что гласит священное писание? – О. Константин знает это. Видит наш семейный раздор по этому поводу. Совесть его должна бы подсказать ему идти по пути священнаго писания и немедленно, ибо приближается день (2 февраль), когда из-за него возникнут еще большия несогласия и вражда в семье нашей, — тогда каждый вправе сказать, что мы действительно отвержены Богом за покрывательство людей слабости.

В ст. 18 правил сказано, что ведению общаго собрания подлежит п. в «увольнение от службы лиц, указанных в п. а ( духовных лиц) если в общине не существует по сему предмету иных постановлений». Под словами «иных постановлений» надо разуметь церковныя правила. В виду этого закона мы должны оградить совет нашей общины от излишней переписки по доносам кого либо гражданскому начальству по этому поводу, надо теперь же решить вопрос: будем ли голосовать о. Константина или нет? В первом случае над нами будет по прежнему тяготеть «отверженность», зато прекратятся всякие доносы; в последнем случае мы пойдем по пути свящ. писания, за что Бог пошлет нам мир и спокойствие. Этот вопрос я прошу вас, братие, обдумать серьезно, спокойно, невызывать неприятностей, полюбовно вы скорее прийдете к желанному лицу.

9) Пение и чтение в храме у нас стоит плохо, — это дело нам надо улучшить. Нам разрешается иметь школу пения и церковно-славянской грамоты. У нас нет здания для школы, нет и учителей. В добром деле Бог всегдашний помощник, лишь бы было сердечное желание наше и наших пастырей к такому важному делу. Средства найти можно, от вас же: кто столб, кто балку, кто меру хлеба, один – кирпича, другой камня, кто имеет деньги – пособить ими, лишь бы было единодушное желание всей общины. Настоятельно понудить должников уплатить долги.

На первоначальное обзаведение школьной обстановкой потребуется не менее 200 руб., если учеников будет 20-25. Родителей учеников обложить платой в пользу школы: на наем учителей, отопление и др. надобности, сторожа. Деньги взносить вперед за месяц. Учебныя пособия на счет родителей, ноты для певчих от храма.

Учреждением своей школы мы дадим возможность другим детям поступить в станичную школу, поэтому будет справедливо, если станичный сбор пособит нам деньгами, хотя бы на обстановку. Об этом надо подумать общему собранию.

10) Все мы знаем, что всякий труд вознаграждается по заслугам. Труд членов совета также должен быть вознагражден, кроме духовных лиц. Но так как дело новое, труды членов совета выразятся не сразу, то и вознаграждение назначать теперь же – преждевременно, — теперь только решить, что вознаграждение будет по заслугам, которыя видны будут в первое же полугодие».

Записка эта была представлена преосвященному Феодосию при письме попечителя, от 19 января 1907 г., в котором он между прочим известил, что на 28 число января созывается предвыборное собрание членов общины, для ознакомления с вопросами, предстоящими разрешению общаго собрания, созываемаго на 2 февраля, и просил возвратить записку к 28 января с своим мнением, чтобы во время обойти те вопросы, которые им будут найдены не подлежащими разсмотрению общаго собрания.

На это преосвященный Феодосий ответил: » С моей стороны одобряю ваши труды. Но только вопрос о вдовых священниках раньше разбирался; если же подозревать, то можно и священно-иноков и епископов; если же какой соблазн, тогда можно что нибудь согласно правил сделать» (письмо от 8 февраля 1907 г.).

2 е число февраля. – В это число – в этот день собравшаяся старообрядческая община должна сделать первый свой шаг к самоуправлению. До сих пор старообрядческое общество находилось под обаянием избранника своего – духовнаго лица. – Слово «батюшки» равносильно было закону, даже и тогда, когда оно явно было направлено в ущерб интересам общества (выборы ктиторов, попечителей, ограбление храма). В этот день влиянию «батюшки» должно быть нанесено нравственное поражение, — над его действиями учреждается контроль в лице совета общины. Это небывалое дело вызвало отпор со стороны духовных лиц, не пожелавших сразу сложить оружие, разстаться с главенствующим положением, они, увлекши за собой часть паствы своей, пошли в обход новаго закона, толкуя его на свой лад.

Вот что читаем из официальнаго донесения председателя общаго собрания отставного войскового старшины Ламонова, начальнику Кубанской области и Наказному Атаману Кубанскаго казачьяго войска:

«2 числа сего месяца состоялось общее собрание членов общины, около 80 чел., из 198 чел., имеющих право голоса. Общим голосом членов собрания я избран председателем общаго собрания».

«По открытии заседания был предложен и разрешен вопрос о праве голоса на общем собрании».

«Затем был предложен мною вопрос: кого прежде избирать: лиц в совет общины или духовных лиц? Собрание решило разрешить сначала первую часть вопроса, предназначив к избранию 6 лиц».

«На мой вопрос: намечены-ли лица в состав совета? С разных сторон названы разныя лица, из них 3 лица указаны сравнительно большим числом голосов, именно: Филип Терешин, Михаил Ловягин и Михаил Шилин, избрание остальных лиц вызвало бурное противоречие. Видя, что этот вопрос не пройдет открытым голосованием, я предложил собранию произвести закрытое голосование, на основании примеч. к ст. 19 и ст. 23 указа 17 октября 1906 г. – 36 членов собрания изъявили желание на закрытое голосование, в устранение недоразумений, а остальные члены не согласились на это, не смотря на двукратное разъяснения мои примечания и 23 ст. «

«Среди членов собрания я заметил возбужденное состояние, послышались личныя счеты, и в предупреждение безпорядка закрыл заседание собрания, с тем, чтобы 4 числа (воскресенье) предложить о назначении времени для созыва общаго собрания, для этой же цели, согласно ст. 16 указа. Вторая часть вопроса – избрание духовных лиц не была предложена мною, потому что вызвала бы еще большее волнение среди членов собрания».

«По закрытии собрания я, войсковой старшина Ламонов и другие члены собрания стали расходиться по домам».

«Пользуясь моим отсутствием, оставшиеся на месте члены собрания: Сергей Севостьянов, Михаил Ловягин, Матвей Чернышев, Иван Колышкин и др., как предали мне присутствовавшие, остановили кого им нужно было и предложили подписать два приговора, заранее заготовленные и скрытые от меня: один о выборе лиц в совет общины, другой об избрании духовных лиц. Приговоры эти предложены главарями партии со стороны нашего священника Константина Осипова».

«Этот священник и его партия, пользуясь проволочкой времени, спешат собрать возможно большее число голосов в приговоры, и до воспоследования ответа от преосвященнаго получить разрешение от Вашего Превосходительства».

«Церковное строительство у старообрядцев стояло вне закона, — произволу, во внутреннем порядке, был полный простор, в чем не не отставал и наш приход, — вожакам тяжело оторваться от безконтрольнаго хозяйничанья. Теперь церковь старообрядческая вошла под защиту закона, его рама оказалась узка для такого хозяйничанья и вот эти лица, не разбирая способа, хотят поставить на своем, не заботясь о том, что могут довести нашу общину до такого положения, что потребуется применение ст. 6 правил».

«В ограждение общины я прошу Ваше Превосходительство, не разрешая приговоров, которые будут представлены Вашему Превосходительству без моей подписи, как председателя общаго собрания, возвратить их чрез атамана Кавказскаго отдела с разъяснением, как произвести выборы лиц в совете общины и духовных лиц» (рапорт 5 февраля 1907 г. № 1).

Незаконно постановленные приговоры и при них ставленныя грамоты о. о. Константина и Исидора 8 февраля представлены начальнику Кубанской области, за подписью самозваннаго совета общины.

Отношения партий так натянуты, так враждебны, что они с нетерпением ожидали, чем разрешатся эти выборы, на чьей стороне будет правда, вернее чья возьмет».

Не удовлетворительный ответ епископа Феодосия в письме, от 8 февраля 1907 г., с одной стороны, с другой в видах устранения вражды между членами общины, вызванной зазорной жизнью о. Константина и вообще неприятности среди членов общины, вызвали попечителя храма подробно объяснить в письме причины к тому и просить совета у архиепископа Московскаго Иоанна. Содержание письма представляет интерес, в нем проведен весь ход образования общины. Письмо по смыслу своему – документ официальный. Вот оно:

Ваше Высокопреосвященство

Владыко Иоанн.

«По мере того, как получались газеты, в которых припечатывался Именной Высочайший указ Правительствующему Сенату, 17 октября 1906 г., с правилами о порядке образования старообрядческих общин, я, как попечитель храма, каждый праздник, по выходе из храма, прочитывал его народу, знакомил с тем, что предстоит нам делать по обнародовании указа.

«Вместе с тем я предварял наших священников, чтобы они, в поездке их по селам и станицам, в которых проживают наши прихожане, предлагали бы свои духовным детям приписаться к нашей общине или к другой, по их желанию. К предложению моему священники отнеслись недоверчиво, это я заметил по их настроению в то время. №№ газет, в которых пропечатан указ и журнал «Старообрядец» №10, ходили по рукам наших прихожан, читали их и священники, словом обмен впечатлениями, провзведенными новым законом, широко распространился между нашими прихожанами». «Между нашими священниками продолжалось несогласие. А тут, как на беду, приехал на жительство домой наш житель священник о. Дмитрий Золотов из донской епархии, несогласие больше усилилось. Из прежних двух партий образовалось 3 партии.

«14 ноября прошлаго года я писал владыке Феодосию о моих опасениях в деле избрания духовных лиц, что вследствие разделения членов общины на партии, община может остаться без священника, просил его содействия о скорейшей приписке к нашей общине семейств, проживающих в некоторых селах Ставропольской губернии, принимающих наших священников, что благодаря этому партии могли бы придти к соглашению. До 26 ноября я ожидал заявления о приписке, но ни от кого таковых не поступило, — очевидно, глас мой «глас вопиющаго в пустыне».

«26 ноября я отправил заявление жителей в Кубанское областное Правление с просьбой утвердить нашу общину, деятельность которой указана только на станицу и хутор Романовский».

1 го января сего года мы получили указ Кубанскаго областного правления, от 20-21 декабря 1906 г. в котором сказано, что община ст. Кавказской и хут. Романовскаго внесена в установленный реестр».

1-го января после божественной службы я объявил указ присутствующим на богослужении. Решено созвать общее собрание на 2-е февраля. К этому времени я просил наметить лиц в состав совета общины, чтобы тем ускорить ход выборов. Священники объявляли в храме о созыве собрания на 2 февраля и было вывешено объявление. В этот промежуток времени создано большое препятствие».

Желая быть свободным от всех общественных дел, вместе с тем желая облегчить труд будущим членам совета я составил записку общему собранию, в которой изложил вопросы, подлежащие разсмотрению перваго общаго собрания и свои предложения на разрешение их. 19 января, при письме своем, я представил записку владыке Феодосию на его разсмотрение, с просьбой ответить мне: на те вопросы, которые им будут найдены не подлежащими разсмотрению общаго собрания. Записки и копия письма при сем прилагается».

20 января получил от владыки Феодосия ответ на мое письмо, от 18 января, в котором он выражает желание, чтобы было 2 священника и что они должны ездить на сторону, пока там будут свои священники. Об этом я объявил общине 28 января. Думаю, что владыко Феодосий не обратил внимания на ст. 8 п. в, и ст. 9 указа, подобно тому, как и наши священники, а от нарушения закона могут возникнуть неприятности для общины нашей.

На 28 января решено созвать предвыборное собрание членов общины, к каковому времени я просил владыку Феодосия известить меня с возвращением записки; но ответ во время не получил».

28 января собралось около 50 человек, сюда явились пьяные 6 чел. во главе с Сергеем Севостьяновым. Священники не присутствовали на заседании. На собрание явились с хут. Романовскаго, которые не были знакомы с новым законом. Большинством решено было прочитать указ, что возложено на меня, как попечителя храма. Но пьяные не давали мне читать, перебивая разными вопросами; они настоятельно требовали от меня сказать: сколько у нас должно быть попов? Ответом на это я начал было вкратце объяснять п. 5 моей записки, но мне не дали сказать и 10 слов, пьяные подняли шум, послышались ругательныя слова, по личным счетам между членами собрания (собрание было в частном доме). Успокоив несколько собрание, я прочитал 1 п. моей записки, об установлении как поступить с имуществом на случай закрытия общины. Пьяные голоса шумели: «ни кому не дадим, все наше собственное». Пример со скитом не образумил их.

Выбрав минуту, я успел прочитать еше несколько статей указа. В отношении примечания к ст. 19 многие сказали: «это избавит нас от неприятных столкновений». Но пьяные и некоторые трезвые заявили, что они не допустят закрытаго голосования священников, считая в том унижение сану. Вследствие вновь поднятаго шума, я прекратил чтение указа, объявил собрание закрытым и просил расходится по домам, что и было исполнено большинством.

Судя по настроению пьяных я заключил, что им известно содержание моей записки. Предполагаю, что о. Константину выслана краткая выписка из моей записки, с которой он и познакомил главарей своей партии, результатом чего было присутствие пьяных, с целью противодействовать мне.

30 января после божественной службы, я объявил присутствовавшим, что приближается день, чтобы подготовлялись к выборам членов в совет.

Около 3-4 час. вечера этого числа 12-15 чел. из партии о. Константина, во главе Сергея Севостьянова, Василия Горина и Михаила Ловягина пришли ко мне во двор с настоятельным требованием написать приговор на о. Константина, что он избирается общим собранием единогласно, что они не согласны на закрытое голосование, что им совестно ставить на баллотировку своего священника. На это я сказал им, что 2-е февраля не загорами, что этот вопрос должен быть разрешен в тот день общим собранием членов общины. Час спустя о. Константин прислал ко мне уставщика Григория Крохина за законом 17 октября, я передал ему все дело по образованию общины. Приходившие ко мне старики, от меня пошли в храм, там вместе с о. о. Константином и Исидором решили написать приговор в том смысле, как предлагали мне, но между ними не было человека, который заготовил бы текст приговора. У о. Константина явилась мысль которую он высказал в слух: «У меня есть, в Темежбеке, (соседняя станица 14 верст) знакомый человек, он устроит нам все, поедем к нему». О. Исидор, как говорят, на это не согласился; но о. Константин свою мысль выполнил, но безуспешно. По возвращении из Темежбека, нашли здесь, в Кавказской писаря, который и заготовил им текст приговоров на избрание духовных лиц и на лиц в совет общины. Не будучи вполне уверен в правильном понимании примеч. к ст. 19, относительно способа избрания должностных лиц, а равно привести к соглашению враждебно настроенныя партии, я, 31 января, списался с своим знакомым чином Кубанскаго областного правления, которому подробно объяснил желание членов общины и просил разъяснения.

«2 февраля, после божественной службы, решено было собраться к 2 часам дня в церковной ограде. Собралось около 80 чел. наших, тут были зрители: поморцы и господствующей церкви, в общем народу было много. Приглашен и прибыл о. Константин; о. Исидор Дьяченко отсутствовал из станицы. О. Константин ушел в церковную сторожку.

Общим голосом я избран председателем общаго собрания.
1-й вопрос о праве голоса мужчин был разрешен спокойно; о праве голоса женщин вопрос не возбуждался.

2-й вопрос был: кого вперед избирать: членов в совет или духовных лиц? Решено разрешить первую часть вопроса, для чего предназначено 6 лиц. Выбор первых 3-х лиц особаго волнения не вызвал, выбор последних вызвал бурное противоречие. Видя, что этот вопрос не пройдет открытым голосованием, я прочитал собранию примеч. к ст. 19. Предложил произвести закрытое голосование, на каковое 36 чел. изъявили согласие, а остальные не согласились. Среди членов собрания слышались личныя оскорбления; я увидел возбужденное состояние собрания и в предотвращение безпорядка закрыл заседание с тем, чтобы 4 числа предложить о назначении времени для созыва общаго собрания для этой же цели, согласно ст. 16 указа».

«Вторую часть вопроса – избрание духовных лиц, во избежание еще большаго волнения среди членов собрания, я не предлагал».

«Закрыв заседание собрания, я, войсковой старшина Ламонов и др. члены собрания вышли из ограды и разошлись по домам».

«О. Константин, слыша волнение среди членов собрания, не нашел нужным выдти из сторожки и предложить от себя доброе слово к успокоению собрания, а сидел там пока я, закрыв заседание, вышел из ограды».

«Пользуясь отсутствием моим и войскового старшины Золотова, о. Константин вышел из сторожки и вошел в толпу народа. Оставшиеся на месте: Сергей Севостьянов, Михаил Ловягин, Матвей Чернышев, Иван Колышкин и др. останавливали уходивших, кого им надо было. Ловягин, вынул заготовленные приговоры, положил их на стол и все начали вербовать оставшихся подписывать приговоры. Тех лиц, которыя были против этого, не допускали к подписи, вопреки ст. 20 указа, в этот вечер собрано подписей 48. Обо всем этом я узнал около 6 час. вечера от присутствовавших там».

«3-го числа приговор пополнялся подписями».

«О. Константин и партия его, предчувствуя, что первый будей обойден при закрытом голосовании, склонили на свою сторону партию о. Исидора, чтобы соединенными голосами составить ⅓ имеющих право голоса и таким образом заявить в приговоре о единогласном избрании о. о. Константина и Исидора, почему в приговор внесен и о. Исидор, против котораго слышны только отдельные голоса, не могущие повлиять на благоприятный исход выбора, дажи при закрытом голосовании».

«3 числа я получил ответ на мое письмо от Начальника отделения Кубанскаго областного правления, в котором сказано; «по точному смыслу закона 17 октября 1906 г. (прим. к ст. 19 и ст. 29) избрание наставников должно производиться посредством закрытаго голосования». Содержание письма я передавал всем интересующимся этим, — весть об этом дошла до о. Константина.

«4 числа во время божественной службы о. Константин возглашал эктении сбивчиво, по лицу его и растрепанным волосам видно было, что он нравственно расстроен».

«После божественной службы я задержал стариков и прочитал им полученное письмо. О. Константин остался в храме. Большинством высказано, что надо идти по закону; 4-5 чел. из партии о. Константина именно: Сергей Севостьянов, Василий Горин, Михаил Ловягин и Тимофей Колышкин подняли шум и ругательства и предложили мне удалиться, что они будут подписывать приговоры. Чтобы не допустить дальнейшаго оскорбления меня, а других избавить от несчастья, так как Сергей Севостьянов тут же заявил, что он ходит в храм всегда с ножем, я удалился, за мной пошли многие, осталась только партия о. Константина, к которой и он вышел из храма с приятной улыбкой. Теперь понятно, почему так разстроен был о. Константин, на кануне он с главарями своей партии решили нанести мне обиду и этим заставить меня очистить ему путь провести свои выборы».

«5 числа по колокольному звону собрались люди: одни знали цель, другие пришли в храм, но службы не было. В этот день закончили подписями приговор, которые и отправили к Начальнику Кубанской области, приложив и ставленные оо. Константина и Исидора. Вот как произведено единогласное избрание».

«О таких действиях части членов общины, я, как председатель общаго собрания, в ограждение себя и общины, донес Начальнику Кубанской области, в силу ст. 37 указа».

«Нахожу необходимым доложить вам, владыко, что о. Константин и его партия ставит мне в вину, будто я желаю «втереть» в выборы и о. Дмитрия Золотова. Мои уверения, что я, как председатель общаго собрания, вслучае закрытаго голосования, по заявлению хотя бы одного члена собрания, обязан внести в выборное производство и о. Дмитрия, а их дело избрать кого желают, не приняты в резон. Между тем о. Дмитрия желают многие и желание свое хотят показать при закрытом голосовании, чтобы устранить недоразумение».

«Итак, мое желание провести устройство нашей общины в законном порядке, не имело успеха. Едва ли будет успешно и не законное действие о. Константина с партией. До сих пор нет ответа на приговоры. Надо думать, что по ним не будет делаться никакого распоряжения. Время уходит, — мы по прежнему остаемся в руках произвола, который будет царить у нас до тех пор, пока произойдет такой кой скандал, который облетит всю мать Россию и осветит наши восхваляемые порядки».

«12 февраля я получил от владыки Феодосия письмо с возвращением записки моей. В письме он пишет:

«Вопрос о вдовых священниках раньше разбирался, если же подозревать, то можно и священно-иноков и епископов. Если же какой соблазн, тогда можно чего нибудь согласно правил сделать». Из этого видно, что владыко Феодосий стесняется дать вероятие даже своему свидетельству, — вероятно он забыл тот вечер, в который, по приглашению о. Константина, посетили его он, владыко, я и др.. Нам прислуживала одна молодая женщина, а другая готовила снедь и пития, как хозяйка дома; поздно вечером, отъезжая по домам, мы оставили с о. Константином этих, не родственных ему женщин. Разве это не зазор? – Наконец стоглав исключает подобные случаи, берет безупречную жизнь священника вдовца и тогда не дозволяет ему совершать литургию. Что же можно возразить против этого, не вызывая гнева Божия»?

«О. Константин полюбил шатанье по судам: то к нему предъявляются иски, то он предъявляет».
«Недавно разбиралось дело по иску С-го к о. Константину, первый упрекнул последняго в клятвопреступничестве, на что о. Константин ответил: «тебя же дурака, защищал». Поднялся смех на всю комнату со стороны публики, в числе которой были и старообрядцы, по словам которых лица их горели от стыда. Оказывается, что о. Константин действительно ложно присягнул в суде по иску Мак-ва с С-го; в этот раз о. Константин не заметно для себя сознался в своем клятвопреступничестве (стоглав гл. 37 и 38) «.
«6 ноября 1905 г. я доносил вам, что пока у нас будет служить о. Константин, мира у нас не будет, — об этом докладываю вам и теперь». (Письмо 1 марта 1907 г.).
На это письмо последовал ответ от архиепископа Иоанна следующаго содержания:
«1) Не имея не опровержимых доказательств о преступности священника, а по одному подозрению, говорить на собрании общества не должно. – Если допускать такия разъяснения на собраниях, то наше священство может подвергнуться публичному позору по желанию того или другого лица, «нечто» имеющаго на священника. Если есть за священником какия либо преступления, то следует прежде заявить епархиальному епископу, а если он не внимает – донести Собору. Доколе же священник не осужден, нельзя допускать общественнаго суждения – как предлагаете вы».
«Стоглавый собор действительно говорит о вдовых попах, но должно знать: как было на самом деле после сего собора».
«Безспорно, что наша православная церковь за последние двести лет много имела вдовых священников».
«Если взять все правила и применить в нашей современной жизни, то едва ли вы найдете церковь, в которой все были бы в ней равноправными членами, по большей части церкви будут иметь: одних в качестве «оглашенных», других «припадающих» и так далее. Но этого подразделения ныне нет и вы молчите. – Почему? – Потому, что это касается общества?… «
«На тоже третье правило 1 вселенскаго собора в «книге правил» есть следующее объяснение: «как цель сего правила, есть предохранить священныя лица от подозрения: то положенное в оном запрещение относить должно к тем пресвитерам, диаконам и иподиаконам, которые не имеют жен; ибо присутствие жены при муже отстраняет подозрение от живущаго при жене другого женскаго лица» (кормч. с тремя толк.). Следовательно в те благочестивыя времена – 1 всел. собора допущались в священнослужители и не имеющие жен. Это подтверждается в толковании Зонары на 26 прав. св. Апостол и Новой заповедью Иустиниана царя. (кормч. гл. 42, л. 328 об.) А также в житии св. Епифания Кипрскаго (минея-четьи 12 мая»)
«Стоглавый собор был немного спустя после монгольскаго ига и вероятно в то безправное время попы сильно распустились, особенно вдовые; Собор, желая устранить этот соблазн и издал такое строгое повеление. Но история не дает нам знать: применялось ли во всей строгости это правило? Мы видим в стоглаве повеление праздновать страстную седьмицу и всякую субботу (гл. 95). Но исполнялось ли это в жизни? Преступление против 25 апостольскаго правила не терпело и при жене».
«2) Подчинять священников воли попечителей прямое посягательство на свободу священства, что противно 122 правилу в Номоканоне, и вообще делает пастыря пасомым».
«3) Вникать в доходы священников прямой путь ко вражде».
«4) Прихожане все расходы по церкви должны нести на себе; уставщики большею частью содержатся от общества, получая жалованье и поручный доход».
«5) Священник может ездить по всем своим прихожанам и детям духовным, как и прежде ездил: регистровка общины и священника дает большую свободу как обществу, так и священнику: он, священник, может иметь паспорт с обозначением «старообрядческий священник» и по этому может свободно ездить как и беглопоповские священники и безпоповские наставники, ибо закон один».
«6) Закрытие общины может последовать только тогда, когда действия ея будут явно преступными и, кажется, более в политическом отношении. Оговорить, конечно, не лишне, что по закрытии имущество церковное на основании церковных правил поступает в распоряжение епископа».
«7) Канцелярския дела не должны быть слишком сложны и община может возложить оныя на того, кого изберет».
«В заключение я должен сказать, что с учреждением общины дела приходския должны улучшиться; бояться ей нечего, тем более, что правила эти временныя и подлежат разсмотрению Государственной Думы».
«Относительно выбора священников баллотировкой, должен вам сказать, что это относится только к мирянину, избираемому на эту степень, а о рукоположенных и служащих в приходе должно быть единогласное заявление для регистрации и тогда правительство наведет о нем справки: не был ли судим и не остался не оправдан. Если же допустить баллотировку и на священников существующих, то причем же тогда будет власть епископская? Да и сам епископ будет подлежать баллотировке мирян. Во что же тогда обратятся правила церковныя, когда на месте их поставлены будут правила об общинах? – Но сего да не будет».
«Партийность вашего общества есть исключение из общаго правила и как не соответствующая духу христианства, не должна иметь места в делах св. церкви».
«Деятельность общины должно быть обращено в особенности на устройство училища, для обучения детей церковному чтению и пению и прочим полезным знаниям. На это необходимо обратить самое тщательное внимание». (Извещение 19 марта 1907 г. № 321).
Остается сожалеть, что ответ этот направлен в одну сторону – на пользу пастырей, — черта архипастырей господствующей церкви.
Из пунктов ответа отметим п. 1-й, могущий остановить внимание читателя.
В нем говориться: «Не имея неопровержимых доказательств о преступности священника, по одному подозрению говорить на собрании не должно; если допускать такия разъяснения, то священство подвергается публичному позору».
Известно, что преступление совершается тайно, скрытно; в данном случае не преступность, а греховный зазор очевиден.
Правило 3 не требует неопровержимых доказательств, а «повелевает священникам безгрешным быти и не имети зазора греховнаго и понеже мнети неким, яко к ним речено есть…», далее (п. 1) «запрещение относить должно к тем пресвитерам, диаконам и иподиаконам, которые не имеют жен». Очевидно: запрещение установлено, но применяется только при «неопровержимых доказательствах», поэтому имеющий греховный зазор остается при своем; виновны, следовательно, те, которые заявляют о зазоре; не о них ли сказал Василий Великий: «приемлющия тя отвержены будут? » (прав. 87).
Епископ Феодосий, имея в руках данныя о зазорной жизни о. Константина, подвергал его наказанию. Поэтому он и другие епископы, имеющие сведение о такой жизни этого священника, не ожидая доносов в собор епископов, должны сами поставить на очередь вопрос, ибо зазорный священник, не исправившийся и после наказания, подлежит каре по 87 прав. Великаго Василия (кормчая, лист 248), не должен совершать божественную литургию, как о том сказано в стоглаве (гл. 80); никакое снисхождение не должно иметь места, — безпристрастие собора епископов должно стоять выше всего.
В 1905 г. был собор епископов в г. Хвалынске, на который отъезжал о. Константин.
Возбуждался ли вопрос на соборе по делу о. Константина?
Ответом на это вот что читаем:
«Прошение некоторых прихожан Кавказской станицы об удалении о. Константина мною получено по почте. После получения такой просьбы отец Константин был разрешен своим епископом и оставлен в своем приходе без моего участия в этом. На соборе епископ Феодосий был вместе с о. Константином и ничего мне не заявлял по этому делу. О. Константин же говорил мне, что если бы нашел хороший приход, то он перешел бы. Поэтому от епископа Феодосия зависит устранение неудовольствия в приходе и переход о. Константина в другой» (письмо архиепископа Иоанна от 21 декабря 1905 г.).
Из этого ответа вывод ясен: духовный интерес пасомых не важен даже и для архипастырей.
Этим и закончился вопрос о зазорной жизни о. Константина, которая течет по прежней дорожке, только более открыто.
Враждебныя отношения партий стоят в той же силе и, вероятно, окончатся тем, что многие прихожане прекратят посещение храма; после этого искать виновных будет безполезно.
Несмотря на то, что о. Константин служит яблоком семейнаго раздора, за ним, все таки, остается право стоять в первом ряду деятелей на пользу храма.
По п. 5 письма: Регистровка общины и духовных лиц, по смыслу ст. 8 и 9 правил об общинах, дает право последним отправлять духовныя нужды в пределах только своей общины. Закон не возбраняет священнику совершать ту или другую духовную нужду прибывшему в его храм из другой общины. Священнический паспорт – документ о самоличности, не дает право вторгаться в другия общины для исполнения там духовных нужд. – образовывать «беглопоповство», как это было до образования общин, — такой порядок – нарушение гражданских и церковных правил. С учреждением общин «беглопоповство» утрачивает свой незаконный облик.
Кубанское областное правление, в начале апреля месяца, возвращая ставленныя грамоты о. о. Константина и Исидора, чрез Атамана Кавказскаго отдела, предложило объявить общему собранию, что выборы должностных лиц: духовных и в совет общины должны быть произведены закрытым голосованием.
К этому времени о. Дмитрий Золотов получил назначение и выехал к новому месту службы. Благодаря этому вопрос об избрании духовных лиц получил иное направление, сравнительно мирное. Но зазорная жизнь о. Константина все таки смущает совесть большинства прихожан.
24 апреля 1907 г. общее собрание, в числе 76 чел., из числа 210 чел., имеющих право голоса, посредством закрытаго голосования, избрало духовных лиц: о. Константина Осипова (67 голосов), о. Исидора Дьяченко (62 гол); в совет общины: Филиппа Терешина (68 гол.), Михаила Ловягина (59), Сысоя Чернышева (57), Петра Чернышева (51) и Сергея Севостьянов (49).
Духовныя лица зарегестрированы Кубанским Областным правлением.
Совет общины открыл свои действия с 1 августа 1907 г. К этому времени получены метрическия книги, заведена запись в них, как указано в правилах об общинах.
Утвержден начальством образец печати для общины и изготовлена сама печать.
Так образована старообрядческая община станицы Кавказской, зарегистрирована где следует и вошла под защиту государственного закона.
Казалось бы, надо только радоваться, славя Бога, благодаря Государя Императора за Его милости и работать на благо общины.
Но беда в том, что от прежних беспорядков кавказские старообрядцы, как дети, безсильны оторваться, не зная за что взяться в начале.
Предложенный вопрос о постройке здания для школы церковно-славянской грамоты и пения был поддержан незначительным числом членов общаго собрания, оказавшийся не по душе духовным лицам, как стесняющий свободу их в разъездах на сторону, вожаками – бр. Чернышевыми, признан не важным, а за ними, в угоду «батюшкам» и другими членами общины. И так самый важный, первой необходимости, вопрос обойден, как не стоящий внимания.
Теснота существующего храма – Покрова Пресвятыя Богородицы снова выдвинула вопрос о капитальном ремонте его или о построении новаго храма на другом месте, более центральном, — указывалось место Алексея Жиркова. Правда, за него пришлось бы заплатить цену не по стоимости его. Но что же делать, коли надо? В этом случае удовлетворялось желание большинства членов общины. И в этом вопросе тормаз подложен со стороны духовных лиц и приближенных к ним.
Дело в следующем: было предположено, построив храм на месте Жирнова, перенести в него всю церковную утварь из старого храма, который приспособить потом для училища. Эта именно мысль и оказалась не по душе духовным лицам. О. Константин сказал: «старый храм был свидетелем притеснений, гонений на старообрядцев, его надо сохранить». Этим и положен тормаз к мирному разрешению вопроса о постройке храма на другом каком –либо месте. Это настолько очевидно, что о цели о. Константина, не стесняясь, говорили один другому; «Ишь хлопочет как о черничках, чтобы пускали его отдыхать; на новом месте этого не будет».
Противудействие духовных лиц к покупке места дало право восточной части старообрядческого населения обратиться к Кавказскому станичному сбору с просьбой отвести место для постройки храма около кладбища, о котором упоминалось выше. Станичный сбор удовлетворил просьбу старообрядцев. Об этом было донесено епископу Феодосию, который незамедлил прибыть в станицу, с целью лично привести к соглашению обе половины общины. Он осмотрел отведенную сбором площадь и место Жиркова, нашел то и другое вполне удовлетворяющими цели. Но около двора Жиркова преосвященному Феодосию было заявлено некоторыми нежелание покупать это место, а остаться на старом месте, на что согласны и духовныя лица. Епископ Феодосий увидел, что на примирение надежды мало, благословил: одним огородить отведенную площадь, другим произвести ремонт храма.
Стали выноситься слухи, что отделившихся не пустят в храм.
«Дальше в лес, больше дров», говорит пословица. При дальнейшем несогласии могут случиться еще большия осложнения. Поэтому восточная половина решила строить храм своими средствами. Но для этого необходимо постановление общаго собрания общины, которое по внушению духовных лиц, умышленно не собиралось, давая этим понять, что без постановления начальство не разрешит постройку храма. Такое поведение этой части общины было по меньшей мере легкомысленно.
Восточная половина, задумав постройку храма, решила образовать отдельную общину, отделившись от существующей общины, для этого в ней зарегистрировано было около 70 чел., имеющих право голоса.
Пользуясь случаем раздела юртовой земли на паи, восточная половина выделила по полдесятины из своих паевых наделов на образование капитала для постройки храм; от аренды этой земли в первый год получено более 2000 руб. Так предположено вести дело до окончания постройки храма. К этому Кавказский станичный бор обещал дать их станичных общественных сумм безвозвратно 3000 руб. На первое время капитал есть.
Ходатайство восточной половины об образовании общины и о постройке храма около кладбища, Кубанским областным начальством удовлетворено.
Такая деятельность новой общины заразительно подействовала на первую общину, по следам той и эта пошла, решив строить новы храм рядом со старой, с тем, чтобы последний был разобран и годный материал употреблен на отделку нового храма. В этом случае мысль о. Константина, приведенная выше, была игрушкой, для отвода глаз близоруким. Но как бы эта игрушка не вызвала, впоследствии, очень печальный исход? Ведь на старый храм имеют одинаковое право обе общины, как и на капитал, церковную утварь, облачения и проч., от всего этого то и может загореться сыр-бор, который утушить не в силах будет и о. Константин.
Итак, старообрядцы станицы Кавказской одновременно воздвигают два каменных храма.
Смотря на усердие членов общин, постройки будут доведены до конца, но на это потребуется не менее 6 – 8 лет.
Сам собою напрашивается вопрос: есть ли нужда в постройке нового храма на старом месте? Несомненно, нужды нет. Ведь с выделением половины прихожан, вместимость храма будет вполне достаточна для остающихся прихожан. Имеющихся в храме церковно-общественных денег, около 2000 руб., вполне достаточно для приличной отремонтировки его; против этого отделившаяся часть не может иметь претензии, так как деньги приобретены на нужды храма этого, тем более, что до окончания постройки храма та часть населения будет состоять прихожанами того храма, о чем и заявлено было оффициально в прошении об учреждении общины.
До появления в Кубанской области миссионеров православные и старообрядцы ст. Кавказской, неся совместно службу Царю и Отечеству, не проявляли религиозной розни в резкой форме и даже дома оставались друзьями. Промежуток, до объявления религиозной свободы, оставил печальныя воспоминания с обеих сторон. Но время – лучший врач, все уносит с собой. С объявлением свободы совести, прежния товарищеския отношения снова сблизили недавних религиозных врагов, они простили один другого и в доказательство этого Кавказский станичный сбор, большинством голосов православных, пришел на помощь старообрядцам в деле постройки храма. Это приятное явления и отмечается, как исторический факт.
В тяжелое минувшее время старообрядцы не имели права открыто молиться Богу даже о здравии Государя Императора, за это власти карали их судом.
Господь открыл сердце Царево явить милость Свою, хвалить Бога в вере по велениям совести каждого.
Теперь старообрядцы с спокойным сердцем возносят теплыя молитвы к Богу о здравии и донгоденствии своего Царя Самодержавного за дарованныя для них милости и права в деле свободного отправления богослужения по своим старым обрядам Православной Христовой церкви. Молят Бога старообрядцы о том, чтобы Он не попустил недругов старых обрядов сузить раму, начертанную Государем Императором Николаем II, для своих верноподданных старообрядцев, верных сынов Руси Великой, чад единой Православной церкви.