Глава I
Возникновение Белокриницкой иерархии.
1.1. Предыстория устройства заграницей старообрядческой кафедры.
Положение старообрядцев поповского согласия в 30-е годы XIX значительно ухудшилось в результате полицейских и административных мер, предпринятых императором Николаем I, желавшим полного искоренения старообрядчества. В 1827 году последовало первое стеснительное распоряжение Николая I, которым было запрещено «беглым» старообрядческим священникам переходить из одного места в другое, тем самым, старообрядцы, жившие в местах, где отсутствовали их священники, лишились возможности участия в церковных Таинствах. В том же году последовал указ о священниках Рогожского кладбища в Москве — проживавших там до этого велено было «оставить в покое», но запрещалось принимать новых. В январе 1832 года вышло распоряжение, распространившее запрещение принимать «беглых попов» на все губернии Российской империи. В 1836 году этот указ при поддержке полиции был проведен на Иргизе.
В результате столь жёстких ограничений старообрядцы-поповцы вовсе бы лишились священников. Понимая эту угрозу, старообрядцы ходатайствует перед верховной властью о возвращении к прежним порядкам, о восстановлении изданных в 1822 году правил относительно священников, переходящих из новообрядческой Церкви в старообрядчество. Указанные правила позволяли священникам, не находившимся под уголовным преследованием, беспрепятственно совершать требы и службы у старообрядцев, при условии, что они будут вести метрические ведомости и предоставлять их гражданским властям. Прошение, поданное старообрядцами в 1827 году на имя императора, осталось без ответа, старообрядцы прождали более трёх лет и обратились к министру внутренних дел Новосильцеву с просьбой дозволить на Рогожском кладбище принять заштатного новообрядческого священника, пожелавшего присоединиться к старообрядчеству, чтобы он отправлял службы и Таинства по «древлепечатным книгам». В этом обращении старообрядцам вновь было отказано.
В 1832 году в Москве состоялся съезд представителей поповского старообрядчества, прибывших из Стародубья, Ветки, Иргиза, Керженца, Поволжья, казаки с Дона, Урала и линейные. Из Рогожского духовенства на собрании присутствовало три священника: Иоанн Ястребов, Пётр Русанов и Александр Арсеньев. Московских старообрядцев представляли купцы и попечители: А. Шелапутин, братья Рахмановы, Н. Царский, Свешников и другие.
На совещании поднимался вопрос о вступлении в единоверие, были голоса за и против. Во время прений выступил молодой и способный секретарь Верхнепреображенского монастыря Афоний Кочуев. Он предложил собравшимся идею создания архиерейской кафедры за границей. Идея Кочуева нашла широкую поддержку среди участников собрания, хотя были и не согласные, в том числе среди духовенства. Противники поиска архиерея за рубежом считали, что такое предприятие слишком рискованное, трудноисполнимое и для самих старообрядцев не вполне удобное. Главный оппонент этой идеи, купец Николай Царский, предлагал лишь снова обратиться к власть имущим о восстановлении ранее отменных правил. В итоге, на собрании было решено от имени Рогожского кладбища подать прошение о восстановлении правил 1822 года московскому генерал-губернатору, и в тоже же время ходатайствовать перед властями в Петербурге, о разрешении устроить старообрядческую кафедру за границей.
В столицу отправился Федор Рахманов, там он обратился за поддержкой к влиятельному старообрядцу С. Громову, и вместе они встретились с графом Бенкердорфом, прося его помочь донести до императора две просьбы: московское прошение о восстановлении правил и учреждение кафедры за рубежом. Бенкердорф отсоветовал ходатайствовать об отмене указов 1827 и 1832 годов, но поддержал идею учреждения архиерейской кафедры за границей. Граф высказал перед просителями свои мысли о том, «что с учреждением самостоятельной кафедры, тем более заграницей, они избегнут необходимости брать тайно от господствующей церкви священников и этим развяжут себе руки, и избавятся от подчинения мелким и крупным духовным и светским властям, зачастую смотрящим на старообрядцев, как на дойную корову; что само высшее правительство будет снисходительнее относиться к священникам, рукоположенным своими епископами…»
На первый взгляд это может показаться странным и даже неправдоподобным, чтобы шеф жандармов высказался в пользу задуманного старообрядцами предприятия. Однако эта встреча подтверждается разными источниками.
С этого времени старообрядцы предпринимают решительные меры для поиска архиерея и устройства кафедры за пределами своей страны. Сразу же возникло несколько вопросов, каким образом добыть епископа, в каком месте устроить кафедру, кто займётся исполнением данного намерения. По первому вопросу предполагалось искать «древлеправославного» архиерея в ближневосточных странах с православным населением.
Ещё около 1828-1829 годов настоятель Куреневского старообрядческого монастыря инок Ираклий, вместе с группой единомышленников, совершили большое путешествие по Ближнему Востоку в поисках «истинно православного епископа». Они посетили Турцию, Ливан, Палестину и Персию, где встречались с местными старообрядцами – некрасовцами, но так и не смогли найти желаемого, после чего вернулись в Россию.
Не смотря на случивший провал такого плана, старообрядцы не оставляли надежды найти «правильного» архиерея. При выборе места для учреждения кафедры рассматривались три приграничные страны: Турция, Молдавское княжество и Австрия.
Что касается исполнителей намеченного плана по поискам своего архиерея, то прошло несколько лет, прежде чем явился человек, способный послужить общему делу, обладавший всеми нужными качествами. Таким человеком, по мнению Громова, был Пётр Васильевич Великодворский, впоследствии инок Павел.
В 1836 году Пётр Великодворский принимает иноческий постриг с именем Павел в Покровском монастыре. Спустя некоторое время инок Павел вместе со своим другом и «евангельским отцом» иноком Геронтием (Колпаковым) отправляются в путешествие в Персию, в поисках «древлеправославного» епископа. Иноки не особо позаботились о планировании своего маршрута, к тому же перемещались они в своих старообрядчески иноческих одеждах, поэтому в Тифлисе были задержаны полицией для установления личности. Продержав их более трёх месяцев в тюремном замке, власти отправили их с конвоем по месту жительства.
Весной 1839 года Павел и Геронтий отправляются в новое путешествие, теперь они ведут себя предусмотрительнее, заранее планируя свои перемещения. При содействии единоверного проводника Василия Рябицкого они переходят границу Австрии и останавливаются в Белокриницком монастыре. Здесь они безуспешно пытаются выправить себе австрийские паспорта, попадают в переплёты, и, в итоге, остаются в монастыре. Здесь Павел внимательно знакомится с бытом местных старообрядцев — липован, приобретает авторитет среди местного населения, но главное, он узнаёт о «привилегиях» австрийского императора Иосифа II, на основании которых липоване проживали в Белой Кринице. Исследовав эту жалованную грамоту, Павел приходит к мысли, что исходя из перечисленных в ней прав, можно в дальнейшем ходатайствовать перед австрийским правительством, о разрешении местным старообрядцам иметь свою иерархию и об устройстве кафедры в Белой Кринице. Летом 1841 года Павел, при участии своих собратьев, иноков Онуфрия, Геронтия и Алимпия, написал Устав Белокриницкого монастыря, основы вероучения, и другие сочинения описывающие полномочия и условия содержания архиерея.
В начале 1842 года Павел и Алимпий прибывают в Москву для участия в совещании с влиятельными московскими старообрядцами. К тому времени скончался питерский старообрядец Громов, его место в деле учреждения заграничной кафедры занял московский купец Ф. Рахманов. На Рогожском кладбище было устроено совещание, на котором выступили Павел и Алимпий. В ходе обсуждения вопроса о дальнейших действиях, между участниками собрания, как и в 1832 году, возникло несогласие. Снова появились противники старообрядческого архиерейства, использовавшие беспоповские аргументы о мысленном антихристе и т.п. Большинством голосов решили, что дело, начатое Павлом, весьма нужное и заслуживает полного одобрении. Участники совещания согласились с пунктами Устава Белокриницкого монастыря и с тем планом, по поиску архиерея, который предлагал Павел, а именно, если не удастся найти единоверного епископа, то принять из «сущих в ереси». Разногласия вызвал вопрос о чиноприёме, по мнению Павла, такого архиерея следовало принимать третьим чином, но с ним согласились немногие, большинство рогожских старообрядцев настаивали на втором чине. В итоге решили, что от инославных Церквей, где непременно имеется трёхпогружательное Крещение, принимать епископа вторым чином, через Миропомазание. Из Москвы Павел и Алимпий съездили в Петербург, где встретились с тамошними старообрядцами и заручились их поддержкой. Затем они вернулись в Белую Криницу.
Летом 1843 года Павел со своим помощником, иноком Алимпием, отправляется в Вену. В столице им удалось получить аудиенцию у императора и высших сановников империи, которые благосклонно отнеслись к прошению старообрядцев. Однако дело затянулось, и, только 6 сентября 1844 года был издан декрет, которым «всемилостивейше дозволяется привести из-за границы одно духовное лицо, именно архипастыря, или епископа, с тем, что он может преподавать находящимся в Белой Кринице липованским инокам высшее посвящение и имеет ещё поставить себе приемника…». Сообщить столь приятную для старообрядцев весть в Россию отправился игумен Белокриницкого монастыря инок Геронтий. В Москву Геронтий прибыл в декабре 1844 года, местные старообрядцы пожертвовали крупные суммы денег на содержание архиерея и обустройство монастыря, одни Рахмановы дали 200 000 рублей ассигнациями. В Москве Геронтий приобрёл разные церковные принадлежности и утварь, а также архиерейское облачение. Затем Геронтий посетил Петербург, здесь получил крупные пожертвования на строительство братского корпуса в монастыре. После Геронтий с пожертвованиями и приобретёнными вещами отбыл в Белую Криницу.
1.2 Путешествие за границу иноков Павла и Алимпия в поисках архиерея.
Инок Павел Великодворский взяв с собой в спутники инока Алимпия Милорадова, отправился на поиски епископа, согласного возглавить старообрядческую иерархию. Они посетили Молдавию и Валахию, Венгрию, и Далмацию, Черногорию и Сербию, затем, весной 1845 года, вернулись в Белую Криницу. Между тем в монастыре, на деньги московских и питерских старообрядцев, начали возводить помещение для архиерея, братский корпус, приобретали материалы для постройки новой церкви.
В середине 1845 года на имя министра внутренних дел Л. А. Перовского, от действительного статского советника Липранди, агента сыска, поступила секретная «Записка» следующего содержания: «В числе прочих, собранных под рукой, тайных сведений, носится тщательно скрываемая молва, что между… Старообрядцами по Священству есть намерение избрать себе патриарха. Выбор пал на какого-то архиерея Далматского, по имени Кралевича, живущего теперь без места в Австрийско-Итальянских областях. Мысль эта, как говорят, блуждает уже давно между нашими Раскольниками, живущими в большем количестве заграницею, и что, будто бы, Кралевич объявил на это согласие, с ведома австрийского правительства. Но как для заграничных Раскольников нужно было уполномочие, или даже одно согласие Раскольников, живущих в России, и преимущественно, должно полагать, денежное пособие, необходимое для открытия Патриаршеского престола, сооружения храма и других зданий… и как между первыми нет людей достаточно зажиточных, тогда как в России, особенно в Москве, Петербурге, Екатеринбурге, в разных местах Сибири и пр., преимущественно же в Москве, находится множество капиталистов, владеющих миллионами, то и были деланы уже из заграницы, в продолжение нескольких лет, предложения о содействии, но Раскольники не давали решительного на то ответа.
Ныне же, как говорят, мысль эта осуществилась, в особенности в Москве, где Раскольники Поповщинского согласия (Рогожского кладбища), недовольные отсылкой одного из их старейших Попов… потеряли всякую надежду на сохранение исповедуемой ими Веры, когда лишатся последних трех престарелых Священников своих, и потому решились принять предложение заграничных единоверцев, с тем, что посвящаемые Патриархом лица не будут известными в России за Священников, а будут носить звание купца или мещанина.
На этот предмет, как говорят, особенно в Москве, на первый раз, 1000000 руб. (один будто бы Рахманов дал 500 т. руб. асс.). Но утверждают, что не все Раскольники, даже в Москве, согласны на это и, как выражаются, у них между собою возник раскол. Одни отвергают совместность духовной особе носить светское звание и желают лучше, окончив, по мере возможности, торговые дела свои и переведя капиталы, перейти за границу, на соединение с теми из своего Согласия, которые пользуются уже свободой вероисповедания; другие находят решительность эту смелою и усиливаются согласовать возможность соединения в одном лице духовного и гражданского звания. Московские Старообрядцы сего Согласия, как говорят, не совершенно еще сошлись в мнениях с Петербургскими, которые также разделены, и даже взаимно, но все, однако, готовы жертвовать деньгами, для возведения заграницею Патриаршеского сана, чтобы иметь через то тайных Священников и не лишиться Причащения и других Христианских обрядов.
Старообрядцы наши имеют сношение с заграничными через единоверцев своих, живущих в Буковине… где есть будто бы и уполномоченные от всех заграничных. Московские и Петербургские сносятся с ними через Черниговских, Киевских и Каменец-Подольских, но в каких именно местах, этого дознать до сих пор было невозможно.
Я полагаю, что сведения эти удобнее можно разъяснить в Москве, где находится много Беспоповщины. Эта секта, а вместе с тем и оба Согласия, не терпящие взаимно себя, едва ли не более даже самых Православных могут быть орудием для разъяснения их тайных намерений и действий, если только уметь подойти к ним с точек, более для них доступных, и искусно направить их к предположенной цели. Здесь же нельзя более почерпнуть, кроме вышеизложенного». Из этой «записки» следует, что полиция вела за старообрядцами постоянное наблюдение, и, что полиция использовала беспоповцев, как своих осведомителей. Как видно, в записке используются слухи об гигантских суммах, выделенных богатыми старообрядцами для устройства кафедры. Хотя московские и питерские старообрядцы неоднократно делали крупные денежные вложения на осуществление поисков епископа и сопутствующие траты, перестройку монастыря и содержание епископа, но всё же на порядок меньше той суммы, что была объявлена в «записке».
Для выяснения обстоятельств, указанных в «записке» в Белую Криницу был направлен чиновник особых поручений Н. Надеждин, но ему не удалось найти ничего особенного.
Кроме того, Липранди в своей докладной записке высказал ошибочное предположение, что идея обрести своего епископа возникла у российских старообрядцев по предложению заграничных. Хотя эта мысль присутствовала как среди российских, так и заграничных старообрядцев, наиболее энергично её пытались осуществить именно российские старообрядцы, по причине ужесточения стеснений со стороны властей.
В июне 1845 года Павел и Алимпий вновь пустились на поиски епископа. Сперва посетили Молдавию, где искали епископа, согласного перейти в старообрядчество, не найдя, поехали в Константинополь. Оттуда направились в Палестину, следом в Сирию и Египет, где обнаружили, что в этих странах церковные обычаи, например, троеперстное крестное знамение, противоречат воззрениям староверов. Не достигнув цели, вернулись в Константинополь и там застали Босно-Сараевского митрополита Амвросия.
1.3 Личность Митрополита Амвросия.
Амвросий родился в 1791 году, при крещении был наречён Андреем. Отец его, Георгий, служил священником в городе Еносе и считал себя двадцать вторым священником в своём роде. Отец отдал Андрея в духовное училище, где «богословию и философию добре извыче» Окончивши учение – Андрей женился. В 21 год был рукоположен во священники еносским митрополитом Матфеем. Через три года жена скончалось, оставив сына Георгия. В 26 лет отец Андрей принимает иноческий постриг с именем Амвросий. В 1823 году стал игуменом Троицкого монастыря на острове Халки. В 1827 году по желанию патриарха переведён ближе к столице в мека-ревмскую церковь на Босфоре, а потом патриархом Константием был взят в патриархию на должность протосингелла великой церкви. В 1835 году после смерти боснийского митрополита Вениамина, Синод избирает Амвросия архиереем на боснийскую кафедру. В епископы Амвросия рукополагал патриарх Григорий с архиереями участниками Синод. На боснийской кафедре Амвросий показал себя настоящим архипастырем и защитником своей паствы от действий турецкой администрации. Он не боялся открыто заступаться за простой народ, не боясь навлечь на себя неудовольствие боснийских визирей. Даже критик старообрядчества Субботин, пишет об этом, ссылаясь на различные источники. В 1840 году Амвросий «безвинно удален быв от престола, по клевете турецких начальников босанских…». На его место, на боснийскую митрополию, по просьбе местного визиря был назначен Игнатий.
Амвросий «пребысть пять лет в Царь-Граде, пребывая свободен, на запрещен, не отлучен, аки почивая от правления митрополии своея, ея же невинно лишен бысть….и во время благотребно священнодействоваху, по дозволению патриарха, якоже явствует грамота, данная Амвросию митрополиту от патриарха 5 марта 1846 года».
Н. Субботин описывает положение Амвросия в Константинополе как довольно бедственное и унизительное. Именно это, по мнению Субботина, побудило Амвросия принять предложение старообрядческих иноков. По мнению автора исследования, тяжёлое моральное и нравственное положение митрополита Амвросия если и стало причиной его согласия перейти в старообрядчество, то далеко не самой важной. Ведь в дальнейшем Амвросий, уже в качестве старообрядческого митрополита, столкнётся с более суровыми жизненными обстоятельствами, и у него будет возможность их улучшить при условии отречения от старообрядчества, но он сохранит верность своему выбору.
Первоначально Амвросий ответил отказом на предложение Павла и Алимпия перейти в старообрядчество. Но после долгих бесед и убеждений, со стороны Павла и Алимпия, митрополит Амвросий даёт своё согласие на присоединение к старообрядческой Церкви.
1.4 Принятие Митрополита Амвросия в старообрядчество
На пути в Белую Криницу, митрополит Амвросий, Павел и Алимпий побывали в Вене, добились аудиенции у императора, который обещал Амвросию титул Белокриницкого епископа. Амвросий принял австрийское подданство, чтобы свободно проживать на территории империи. 12 октября 1846 года митрополит Амвросий прибыл в Белую Криницу, где был торжественно встречен местными старообрядцами. 28 октября состоялся присоединение митрополита Амвросия к старообрядческой Церкви через миропомазание. Совершил миропомазание священноинок Иероним. Таким образом, старообрядцы – поповцы смогли восстановить у себя трехчинную иерархию. Это возможно было только при прямой поддержке австрийского императора. Этому противились и православный Карловицкий митрополит, и львовские губернские власти, но благоволение императора Фердинанда возвело старообрядческую церковь до государственного уровня.
Субботин сообщает, что инок Павел поступил нечестно по отношению к своим единоверцам, что Амвросий не знал славянского языка, поэтому, с подачи Павла, митрополит на богослужениях использовал греческий служебник. Только те возгласы, которые следовало возглашать архиерею вслух, были написаны для Амвросия по-славянски по дораскольному образцу, но греческими буквами. Однако сами старообрядцы утверждали, что Амвросий владел славянским языком и мог читать. При том приводили ряд доказательств в пользу своего утверждения.
Уже на Богоявление, 6 января 1847 года, в Белой Кринице состоялся торжественный крестный ход в присутствии местного австрийского начальства и наряженного в церемонию отряда войск. Во время Литургии Амвросий возвёл в епископский сан священноинока Кирилла (Тимофеева), бывшего дьяка белокриницкой сельской церкви. Это был будущий приемник Амвросия – митрополит Кирилл. С Амвросия начинается история белокриницкой иерархии.
Под нажимом российского правительства, австрийский император и константинопольский патриарх запретили Амвросию находиться на территории белокриницкого монастыря. Митрополит был сослан в словенский город Цилль, откуда ему запрещалось переезжать и даже иметь сношения со старообрядцами. В ссылке он прожил 15 лет. Но начало уже было положено. Деятельность Амвросия в Белой Кринице продолжалась всего два года; он успел за это время поставить двух епископов да несколько епископов. За несколько дней до кончины митрополита Амвросия его навестили иноки Павел и Алимпий.
Автор исследования считает возможным поместить здесь письмо М. Амвросия.
«Аз, Божиею милостию, смиренный митрополит Амвросий, удаленный ненавистью враждебников наших от вашего сожительства, но духом неразлучнейш вас о Христе чад моих, сим моим писанием посылаю вам мое архипастырское прощение, мир и благословение, во-первых: возлюбленному моему по Духу Святому брату и восприемнику моего престола г. белокриницкому архиепископу Кирилу и боголюбивому епископу Ануфрию и прочим церковнослужителям: священноиноку Аркадию, священноиереом: Захарию, Тимофею и Сисою; архидиакону Арсению, иеродиаконам: Саве и Георгию и всем вкупе монастырскаго общебратства богоподвижным инокам и бельцам и во обществах сущим всем нашим православным христианам на веки нерушимо. А притом приношу кому достоит чувствительное благодарение за прибытие семо ко мне, страждущему и утесненному, любезным и приятным для меня посетителей, честных отцов инока Алимпия и инока Павла, и за человеколюбивое мне утешение, чего я уже был отчаявше и внезапно аки с неба спадших нечаянно и неожиданно, принял их отечески в свои объятия, тем убо и не хочу скоро отпустити от семо, но удержу их, да погостят у меня под прикрытием, дондеже возможно будет и они не соскучат.
При сем еще прошу донести от меня боголюбивому епископу Аркадию таковое же мое архипастырское прощение, мир и благословение со всем его освященным клиром и со всеми православными нашими христианами, за Дунаем живущими, такожде и в Браилове, и в Молдавии сущим.
Еще заповедую навсегда едину заповедь, дабы во святех церквах наших, когда будет соборная архиерейская служба, тогда дабы священнослужители в алтаре при престоле пели «Святыи Боже» по-гречески в знак памяти перво от меня начавшейся у вас литургии архиерейской.
Посылаю при сем мою святительскую мантию, да будет оная, якоже и жезл мой, восприемникам престола моего, начиная от господина Кирила и прочим последующим, в знак чувственнаго моего благословения и в вечную незабвенную память.
И тако да будет благодать Господа нашего Исуса Христа и любы Бога и Отца и причастие Святаго Духа со всеми вами. Аминь»
Возникновение Белокриницкой иерархии.
1.1. Предыстория устройства заграницей старообрядческой кафедры.
Положение старообрядцев поповского согласия в 30-е годы XIX значительно ухудшилось в результате полицейских и административных мер, предпринятых императором Николаем I, желавшим полного искоренения старообрядчества. В 1827 году последовало первое стеснительное распоряжение Николая I, которым было запрещено «беглым» старообрядческим священникам переходить из одного места в другое, тем самым, старообрядцы, жившие в местах, где отсутствовали их священники, лишились возможности участия в церковных Таинствах. В том же году последовал указ о священниках Рогожского кладбища в Москве — проживавших там до этого велено было «оставить в покое», но запрещалось принимать новых. В январе 1832 года вышло распоряжение, распространившее запрещение принимать «беглых попов» на все губернии Российской империи. В 1836 году этот указ при поддержке полиции был проведен на Иргизе.
В результате столь жёстких ограничений старообрядцы-поповцы вовсе бы лишились священников. Понимая эту угрозу, старообрядцы ходатайствует перед верховной властью о возвращении к прежним порядкам, о восстановлении изданных в 1822 году правил относительно священников, переходящих из новообрядческой Церкви в старообрядчество. Указанные правила позволяли священникам, не находившимся под уголовным преследованием, беспрепятственно совершать требы и службы у старообрядцев, при условии, что они будут вести метрические ведомости и предоставлять их гражданским властям. Прошение, поданное старообрядцами в 1827 году на имя императора, осталось без ответа, старообрядцы прождали более трёх лет и обратились к министру внутренних дел Новосильцеву с просьбой дозволить на Рогожском кладбище принять заштатного новообрядческого священника, пожелавшего присоединиться к старообрядчеству, чтобы он отправлял службы и Таинства по «древлепечатным книгам». В этом обращении старообрядцам вновь было отказано.
В 1832 году в Москве состоялся съезд представителей поповского старообрядчества, прибывших из Стародубья, Ветки, Иргиза, Керженца, Поволжья, казаки с Дона, Урала и линейные. Из Рогожского духовенства на собрании присутствовало три священника: Иоанн Ястребов, Пётр Русанов и Александр Арсеньев. Московских старообрядцев представляли купцы и попечители: А. Шелапутин, братья Рахмановы, Н. Царский, Свешников и другие.
На совещании поднимался вопрос о вступлении в единоверие, были голоса за и против. Во время прений выступил молодой и способный секретарь Верхнепреображенского монастыря Афоний Кочуев. Он предложил собравшимся идею создания архиерейской кафедры за границей. Идея Кочуева нашла широкую поддержку среди участников собрания, хотя были и не согласные, в том числе среди духовенства. Противники поиска архиерея за рубежом считали, что такое предприятие слишком рискованное, трудноисполнимое и для самих старообрядцев не вполне удобное. Главный оппонент этой идеи, купец Николай Царский, предлагал лишь снова обратиться к власть имущим о восстановлении ранее отменных правил. В итоге, на собрании было решено от имени Рогожского кладбища подать прошение о восстановлении правил 1822 года московскому генерал-губернатору, и в тоже же время ходатайствовать перед властями в Петербурге, о разрешении устроить старообрядческую кафедру за границей.
В столицу отправился Федор Рахманов, там он обратился за поддержкой к влиятельному старообрядцу С. Громову, и вместе они встретились с графом Бенкердорфом, прося его помочь донести до императора две просьбы: московское прошение о восстановлении правил и учреждение кафедры за рубежом. Бенкердорф отсоветовал ходатайствовать об отмене указов 1827 и 1832 годов, но поддержал идею учреждения архиерейской кафедры за границей. Граф высказал перед просителями свои мысли о том, «что с учреждением самостоятельной кафедры, тем более заграницей, они избегнут необходимости брать тайно от господствующей церкви священников и этим развяжут себе руки, и избавятся от подчинения мелким и крупным духовным и светским властям, зачастую смотрящим на старообрядцев, как на дойную корову; что само высшее правительство будет снисходительнее относиться к священникам, рукоположенным своими епископами…»
На первый взгляд это может показаться странным и даже неправдоподобным, чтобы шеф жандармов высказался в пользу задуманного старообрядцами предприятия. Однако эта встреча подтверждается разными источниками.
С этого времени старообрядцы предпринимают решительные меры для поиска архиерея и устройства кафедры за пределами своей страны. Сразу же возникло несколько вопросов, каким образом добыть епископа, в каком месте устроить кафедру, кто займётся исполнением данного намерения. По первому вопросу предполагалось искать «древлеправославного» архиерея в ближневосточных странах с православным населением.
Ещё около 1828-1829 годов настоятель Куреневского старообрядческого монастыря инок Ираклий, вместе с группой единомышленников, совершили большое путешествие по Ближнему Востоку в поисках «истинно православного епископа». Они посетили Турцию, Ливан, Палестину и Персию, где встречались с местными старообрядцами – некрасовцами, но так и не смогли найти желаемого, после чего вернулись в Россию.
Не смотря на случивший провал такого плана, старообрядцы не оставляли надежды найти «правильного» архиерея. При выборе места для учреждения кафедры рассматривались три приграничные страны: Турция, Молдавское княжество и Австрия.
Что касается исполнителей намеченного плана по поискам своего архиерея, то прошло несколько лет, прежде чем явился человек, способный послужить общему делу, обладавший всеми нужными качествами. Таким человеком, по мнению Громова, был Пётр Васильевич Великодворский, впоследствии инок Павел.
В 1836 году Пётр Великодворский принимает иноческий постриг с именем Павел в Покровском монастыре. Спустя некоторое время инок Павел вместе со своим другом и «евангельским отцом» иноком Геронтием (Колпаковым) отправляются в путешествие в Персию, в поисках «древлеправославного» епископа. Иноки не особо позаботились о планировании своего маршрута, к тому же перемещались они в своих старообрядчески иноческих одеждах, поэтому в Тифлисе были задержаны полицией для установления личности. Продержав их более трёх месяцев в тюремном замке, власти отправили их с конвоем по месту жительства.
Весной 1839 года Павел и Геронтий отправляются в новое путешествие, теперь они ведут себя предусмотрительнее, заранее планируя свои перемещения. При содействии единоверного проводника Василия Рябицкого они переходят границу Австрии и останавливаются в Белокриницком монастыре. Здесь они безуспешно пытаются выправить себе австрийские паспорта, попадают в переплёты, и, в итоге, остаются в монастыре. Здесь Павел внимательно знакомится с бытом местных старообрядцев — липован, приобретает авторитет среди местного населения, но главное, он узнаёт о «привилегиях» австрийского императора Иосифа II, на основании которых липоване проживали в Белой Кринице. Исследовав эту жалованную грамоту, Павел приходит к мысли, что исходя из перечисленных в ней прав, можно в дальнейшем ходатайствовать перед австрийским правительством, о разрешении местным старообрядцам иметь свою иерархию и об устройстве кафедры в Белой Кринице. Летом 1841 года Павел, при участии своих собратьев, иноков Онуфрия, Геронтия и Алимпия, написал Устав Белокриницкого монастыря, основы вероучения, и другие сочинения описывающие полномочия и условия содержания архиерея.
В начале 1842 года Павел и Алимпий прибывают в Москву для участия в совещании с влиятельными московскими старообрядцами. К тому времени скончался питерский старообрядец Громов, его место в деле учреждения заграничной кафедры занял московский купец Ф. Рахманов. На Рогожском кладбище было устроено совещание, на котором выступили Павел и Алимпий. В ходе обсуждения вопроса о дальнейших действиях, между участниками собрания, как и в 1832 году, возникло несогласие. Снова появились противники старообрядческого архиерейства, использовавшие беспоповские аргументы о мысленном антихристе и т.п. Большинством голосов решили, что дело, начатое Павлом, весьма нужное и заслуживает полного одобрении. Участники совещания согласились с пунктами Устава Белокриницкого монастыря и с тем планом, по поиску архиерея, который предлагал Павел, а именно, если не удастся найти единоверного епископа, то принять из «сущих в ереси». Разногласия вызвал вопрос о чиноприёме, по мнению Павла, такого архиерея следовало принимать третьим чином, но с ним согласились немногие, большинство рогожских старообрядцев настаивали на втором чине. В итоге решили, что от инославных Церквей, где непременно имеется трёхпогружательное Крещение, принимать епископа вторым чином, через Миропомазание. Из Москвы Павел и Алимпий съездили в Петербург, где встретились с тамошними старообрядцами и заручились их поддержкой. Затем они вернулись в Белую Криницу.
Летом 1843 года Павел со своим помощником, иноком Алимпием, отправляется в Вену. В столице им удалось получить аудиенцию у императора и высших сановников империи, которые благосклонно отнеслись к прошению старообрядцев. Однако дело затянулось, и, только 6 сентября 1844 года был издан декрет, которым «всемилостивейше дозволяется привести из-за границы одно духовное лицо, именно архипастыря, или епископа, с тем, что он может преподавать находящимся в Белой Кринице липованским инокам высшее посвящение и имеет ещё поставить себе приемника…». Сообщить столь приятную для старообрядцев весть в Россию отправился игумен Белокриницкого монастыря инок Геронтий. В Москву Геронтий прибыл в декабре 1844 года, местные старообрядцы пожертвовали крупные суммы денег на содержание архиерея и обустройство монастыря, одни Рахмановы дали 200 000 рублей ассигнациями. В Москве Геронтий приобрёл разные церковные принадлежности и утварь, а также архиерейское облачение. Затем Геронтий посетил Петербург, здесь получил крупные пожертвования на строительство братского корпуса в монастыре. После Геронтий с пожертвованиями и приобретёнными вещами отбыл в Белую Криницу.
1.2 Путешествие за границу иноков Павла и Алимпия в поисках архиерея.
Инок Павел Великодворский взяв с собой в спутники инока Алимпия Милорадова, отправился на поиски епископа, согласного возглавить старообрядческую иерархию. Они посетили Молдавию и Валахию, Венгрию, и Далмацию, Черногорию и Сербию, затем, весной 1845 года, вернулись в Белую Криницу. Между тем в монастыре, на деньги московских и питерских старообрядцев, начали возводить помещение для архиерея, братский корпус, приобретали материалы для постройки новой церкви.
В середине 1845 года на имя министра внутренних дел Л. А. Перовского, от действительного статского советника Липранди, агента сыска, поступила секретная «Записка» следующего содержания: «В числе прочих, собранных под рукой, тайных сведений, носится тщательно скрываемая молва, что между… Старообрядцами по Священству есть намерение избрать себе патриарха. Выбор пал на какого-то архиерея Далматского, по имени Кралевича, живущего теперь без места в Австрийско-Итальянских областях. Мысль эта, как говорят, блуждает уже давно между нашими Раскольниками, живущими в большем количестве заграницею, и что, будто бы, Кралевич объявил на это согласие, с ведома австрийского правительства. Но как для заграничных Раскольников нужно было уполномочие, или даже одно согласие Раскольников, живущих в России, и преимущественно, должно полагать, денежное пособие, необходимое для открытия Патриаршеского престола, сооружения храма и других зданий… и как между первыми нет людей достаточно зажиточных, тогда как в России, особенно в Москве, Петербурге, Екатеринбурге, в разных местах Сибири и пр., преимущественно же в Москве, находится множество капиталистов, владеющих миллионами, то и были деланы уже из заграницы, в продолжение нескольких лет, предложения о содействии, но Раскольники не давали решительного на то ответа.
Ныне же, как говорят, мысль эта осуществилась, в особенности в Москве, где Раскольники Поповщинского согласия (Рогожского кладбища), недовольные отсылкой одного из их старейших Попов… потеряли всякую надежду на сохранение исповедуемой ими Веры, когда лишатся последних трех престарелых Священников своих, и потому решились принять предложение заграничных единоверцев, с тем, что посвящаемые Патриархом лица не будут известными в России за Священников, а будут носить звание купца или мещанина.
На этот предмет, как говорят, особенно в Москве, на первый раз, 1000000 руб. (один будто бы Рахманов дал 500 т. руб. асс.). Но утверждают, что не все Раскольники, даже в Москве, согласны на это и, как выражаются, у них между собою возник раскол. Одни отвергают совместность духовной особе носить светское звание и желают лучше, окончив, по мере возможности, торговые дела свои и переведя капиталы, перейти за границу, на соединение с теми из своего Согласия, которые пользуются уже свободой вероисповедания; другие находят решительность эту смелою и усиливаются согласовать возможность соединения в одном лице духовного и гражданского звания. Московские Старообрядцы сего Согласия, как говорят, не совершенно еще сошлись в мнениях с Петербургскими, которые также разделены, и даже взаимно, но все, однако, готовы жертвовать деньгами, для возведения заграницею Патриаршеского сана, чтобы иметь через то тайных Священников и не лишиться Причащения и других Христианских обрядов.
Старообрядцы наши имеют сношение с заграничными через единоверцев своих, живущих в Буковине… где есть будто бы и уполномоченные от всех заграничных. Московские и Петербургские сносятся с ними через Черниговских, Киевских и Каменец-Подольских, но в каких именно местах, этого дознать до сих пор было невозможно.
Я полагаю, что сведения эти удобнее можно разъяснить в Москве, где находится много Беспоповщины. Эта секта, а вместе с тем и оба Согласия, не терпящие взаимно себя, едва ли не более даже самых Православных могут быть орудием для разъяснения их тайных намерений и действий, если только уметь подойти к ним с точек, более для них доступных, и искусно направить их к предположенной цели. Здесь же нельзя более почерпнуть, кроме вышеизложенного». Из этой «записки» следует, что полиция вела за старообрядцами постоянное наблюдение, и, что полиция использовала беспоповцев, как своих осведомителей. Как видно, в записке используются слухи об гигантских суммах, выделенных богатыми старообрядцами для устройства кафедры. Хотя московские и питерские старообрядцы неоднократно делали крупные денежные вложения на осуществление поисков епископа и сопутствующие траты, перестройку монастыря и содержание епископа, но всё же на порядок меньше той суммы, что была объявлена в «записке».
Для выяснения обстоятельств, указанных в «записке» в Белую Криницу был направлен чиновник особых поручений Н. Надеждин, но ему не удалось найти ничего особенного.
Кроме того, Липранди в своей докладной записке высказал ошибочное предположение, что идея обрести своего епископа возникла у российских старообрядцев по предложению заграничных. Хотя эта мысль присутствовала как среди российских, так и заграничных старообрядцев, наиболее энергично её пытались осуществить именно российские старообрядцы, по причине ужесточения стеснений со стороны властей.
В июне 1845 года Павел и Алимпий вновь пустились на поиски епископа. Сперва посетили Молдавию, где искали епископа, согласного перейти в старообрядчество, не найдя, поехали в Константинополь. Оттуда направились в Палестину, следом в Сирию и Египет, где обнаружили, что в этих странах церковные обычаи, например, троеперстное крестное знамение, противоречат воззрениям староверов. Не достигнув цели, вернулись в Константинополь и там застали Босно-Сараевского митрополита Амвросия.
1.3 Личность Митрополита Амвросия.
Амвросий родился в 1791 году, при крещении был наречён Андреем. Отец его, Георгий, служил священником в городе Еносе и считал себя двадцать вторым священником в своём роде. Отец отдал Андрея в духовное училище, где «богословию и философию добре извыче» Окончивши учение – Андрей женился. В 21 год был рукоположен во священники еносским митрополитом Матфеем. Через три года жена скончалось, оставив сына Георгия. В 26 лет отец Андрей принимает иноческий постриг с именем Амвросий. В 1823 году стал игуменом Троицкого монастыря на острове Халки. В 1827 году по желанию патриарха переведён ближе к столице в мека-ревмскую церковь на Босфоре, а потом патриархом Константием был взят в патриархию на должность протосингелла великой церкви. В 1835 году после смерти боснийского митрополита Вениамина, Синод избирает Амвросия архиереем на боснийскую кафедру. В епископы Амвросия рукополагал патриарх Григорий с архиереями участниками Синод. На боснийской кафедре Амвросий показал себя настоящим архипастырем и защитником своей паствы от действий турецкой администрации. Он не боялся открыто заступаться за простой народ, не боясь навлечь на себя неудовольствие боснийских визирей. Даже критик старообрядчества Субботин, пишет об этом, ссылаясь на различные источники. В 1840 году Амвросий «безвинно удален быв от престола, по клевете турецких начальников босанских…». На его место, на боснийскую митрополию, по просьбе местного визиря был назначен Игнатий.
Амвросий «пребысть пять лет в Царь-Граде, пребывая свободен, на запрещен, не отлучен, аки почивая от правления митрополии своея, ея же невинно лишен бысть….и во время благотребно священнодействоваху, по дозволению патриарха, якоже явствует грамота, данная Амвросию митрополиту от патриарха 5 марта 1846 года».
Н. Субботин описывает положение Амвросия в Константинополе как довольно бедственное и унизительное. Именно это, по мнению Субботина, побудило Амвросия принять предложение старообрядческих иноков. По мнению автора исследования, тяжёлое моральное и нравственное положение митрополита Амвросия если и стало причиной его согласия перейти в старообрядчество, то далеко не самой важной. Ведь в дальнейшем Амвросий, уже в качестве старообрядческого митрополита, столкнётся с более суровыми жизненными обстоятельствами, и у него будет возможность их улучшить при условии отречения от старообрядчества, но он сохранит верность своему выбору.
Первоначально Амвросий ответил отказом на предложение Павла и Алимпия перейти в старообрядчество. Но после долгих бесед и убеждений, со стороны Павла и Алимпия, митрополит Амвросий даёт своё согласие на присоединение к старообрядческой Церкви.
1.4 Принятие Митрополита Амвросия в старообрядчество
На пути в Белую Криницу, митрополит Амвросий, Павел и Алимпий побывали в Вене, добились аудиенции у императора, который обещал Амвросию титул Белокриницкого епископа. Амвросий принял австрийское подданство, чтобы свободно проживать на территории империи. 12 октября 1846 года митрополит Амвросий прибыл в Белую Криницу, где был торжественно встречен местными старообрядцами. 28 октября состоялся присоединение митрополита Амвросия к старообрядческой Церкви через миропомазание. Совершил миропомазание священноинок Иероним. Таким образом, старообрядцы – поповцы смогли восстановить у себя трехчинную иерархию. Это возможно было только при прямой поддержке австрийского императора. Этому противились и православный Карловицкий митрополит, и львовские губернские власти, но благоволение императора Фердинанда возвело старообрядческую церковь до государственного уровня.
Субботин сообщает, что инок Павел поступил нечестно по отношению к своим единоверцам, что Амвросий не знал славянского языка, поэтому, с подачи Павла, митрополит на богослужениях использовал греческий служебник. Только те возгласы, которые следовало возглашать архиерею вслух, были написаны для Амвросия по-славянски по дораскольному образцу, но греческими буквами. Однако сами старообрядцы утверждали, что Амвросий владел славянским языком и мог читать. При том приводили ряд доказательств в пользу своего утверждения.
Уже на Богоявление, 6 января 1847 года, в Белой Кринице состоялся торжественный крестный ход в присутствии местного австрийского начальства и наряженного в церемонию отряда войск. Во время Литургии Амвросий возвёл в епископский сан священноинока Кирилла (Тимофеева), бывшего дьяка белокриницкой сельской церкви. Это был будущий приемник Амвросия – митрополит Кирилл. С Амвросия начинается история белокриницкой иерархии.
Под нажимом российского правительства, австрийский император и константинопольский патриарх запретили Амвросию находиться на территории белокриницкого монастыря. Митрополит был сослан в словенский город Цилль, откуда ему запрещалось переезжать и даже иметь сношения со старообрядцами. В ссылке он прожил 15 лет. Но начало уже было положено. Деятельность Амвросия в Белой Кринице продолжалась всего два года; он успел за это время поставить двух епископов да несколько епископов. За несколько дней до кончины митрополита Амвросия его навестили иноки Павел и Алимпий.
Автор исследования считает возможным поместить здесь письмо М. Амвросия.
«Аз, Божиею милостию, смиренный митрополит Амвросий, удаленный ненавистью враждебников наших от вашего сожительства, но духом неразлучнейш вас о Христе чад моих, сим моим писанием посылаю вам мое архипастырское прощение, мир и благословение, во-первых: возлюбленному моему по Духу Святому брату и восприемнику моего престола г. белокриницкому архиепископу Кирилу и боголюбивому епископу Ануфрию и прочим церковнослужителям: священноиноку Аркадию, священноиереом: Захарию, Тимофею и Сисою; архидиакону Арсению, иеродиаконам: Саве и Георгию и всем вкупе монастырскаго общебратства богоподвижным инокам и бельцам и во обществах сущим всем нашим православным христианам на веки нерушимо. А притом приношу кому достоит чувствительное благодарение за прибытие семо ко мне, страждущему и утесненному, любезным и приятным для меня посетителей, честных отцов инока Алимпия и инока Павла, и за человеколюбивое мне утешение, чего я уже был отчаявше и внезапно аки с неба спадших нечаянно и неожиданно, принял их отечески в свои объятия, тем убо и не хочу скоро отпустити от семо, но удержу их, да погостят у меня под прикрытием, дондеже возможно будет и они не соскучат.
При сем еще прошу донести от меня боголюбивому епископу Аркадию таковое же мое архипастырское прощение, мир и благословение со всем его освященным клиром и со всеми православными нашими христианами, за Дунаем живущими, такожде и в Браилове, и в Молдавии сущим.
Еще заповедую навсегда едину заповедь, дабы во святех церквах наших, когда будет соборная архиерейская служба, тогда дабы священнослужители в алтаре при престоле пели «Святыи Боже» по-гречески в знак памяти перво от меня начавшейся у вас литургии архиерейской.
Посылаю при сем мою святительскую мантию, да будет оная, якоже и жезл мой, восприемникам престола моего, начиная от господина Кирила и прочим последующим, в знак чувственнаго моего благословения и в вечную незабвенную память.
И тако да будет благодать Господа нашего Исуса Христа и любы Бога и Отца и причастие Святаго Духа со всеми вами. Аминь»